Аккуратно пробираясь к столу, я старалась ни в коем случае ничего не зацепить, а лишь побыстрее закончить с этим делом и с гордо поднятой головой вернуться обратно. Наконец, я позволила себе разжать онемевшие пальцы, которыми я все это время судорожно сжимала конверт.

До сего момента я не придавала значения своему волнению, но когда конверт уже почти коснулся дубовой столешницы, я начала сильно беспокоиться. Неужели так сложно просто положить его и уйти?

Я быстро пробежалась глазами по желтоватой бумаге, скрепленной в центре восковой печатью. Судя по неровным краям и небрежному скосу, она была поставлена на скорую руку. Но ни адресата, ни получателя на конверте указано не было. «Глупое волнение! Появляется даже тогда, когда нет ни одной причины для беспокойств», – злилась я на себя. Покрутив письмо в руках еще несколько раз, я все же решилась и положила его прямо в центр стола на самое видное место.

Если Бернард так ждет это письмо, он точно увидит его. С этими мыслями я глубоко вдохнула, ехидно зыркнула на гвардейца и, довольная собой, зашагала к выходу.

Когда я вернулась в зал, все оставалось на своих местах, будто я никуда и не уходила. Обед был в самом разгаре, но некоторые гости, которые уже изрядно набрались, сидели чуть поодаль основных столов и играли в карточные игры. Я старалась выглядеть как можно более незаметно, потому что чувствовала себя неуместно на этом грандиозном пиршестве.

Однако скрыться от посторонних взоров не удалось. Едва я вошла в буфет, меня окрикнул знакомый голос Лизы:

– Анна, где ты была? Мария тебя обыскалась! – девушка была просто вне себя от паники. Она весь день выглядела напряженной, но в тот момент ей будто перекрыли кислород, настолько бледной она была.

– Что? – с недоумением выпалила я. – Я выполняла ее поручение! Елена разве не сказала тебе? – я искренне не понимала, почему Лиза так злится на меня.

– Какое еще поручение? – девушка подошла ко мне, схватив за рукав платья, но так, чтобы никто больше не видел этого, и потащила в сторону стола, за которым расположилась герцогиня. Я чувствовала себя очень странно, но была уверена, что произошло очередное недоразумение.

– Мне надо было передать письмо. Советнику его Величества, господину Бернарду, кажется, – ответила я вежливо, хотя быть любезной у меня получалось все меньше и меньше.

– Советнику? Бернарду? Ну конечно! – воскликнула она. – А то, что господин Бернард больше месяца не появлялся при дворе, тебя совершенно не смущает? Так что не знаю, о каком Бернарде ты говоришь, но точно не о советнике. И даю тебе совет: лучше не упоминай при встрече с кем бы то ни было о своих встречах с загадочными советниками, это, знаешь ли, не очень хорошо для незамужней фрейлины.

Она резко оборвала фразу и повернулась ко мне, глядя мне в глаза с внезапной ненавистью, но девушка быстро взяла себя в руки и продолжила уже гораздо спокойнее:

– Иди. Все ждут тебя.

– Постой, если это не кабинет господина Бернарда, тогда чей? – мозаика в голове никак не складывалась.

– Я не понимаю, о чем ты.

– Центральная дверь в конце императорского коридора. Чей там кабинет?

Испуг на лице Лизы сменился удивлением.

– Единственный центральный кабинет на этом этаже принадлежит его Высочеству, цесаревичу Константину.

Лиза быстро раскусила меня и с гнусной ухмылкой поинтересовалась:

– Ты считаешь, что потанцевав один раз с Его Высочеством можно бегать к нему в покои?

– Не знаю, о чем речь. Я выполняла поручение Марии Павловны, – я действительно пока с трудом складывала факты, но в душе начинала понимать, что очень зря согласилась помочь Елене. Стало понятно, что письмо я относила вовсе не тайному советнику, а, по всей вероятности, старшему из цесаревичей. Вот только зачем было передавать письмо через меня, да еще и таким способом?