– Ну хорошо, коли так. А еще что нового?

– Да мелочи разные, институт мой чуть не сгорел вчера.

Игоревич опять чуть не подпрыгнул.

– Ну и что там было?

– Декан наш, Вячеслав Петрович рядом с очагом случайно оказался, он и потушил все. А следователь вроде бы дело завел, поджог подозревает.

– Ой, Сергуня, что-то многовато всего случается вокруг тебя, одни тонут, других режут, третьи поджигают, очень подозрительная цепочка…

В корень ведь глядит мужик, ему палец в рот не клади, подумал я.

– Я что ли виноват, само собой все выходит. Ну ладно, что-то я еще хотел спросить… а, с мамой-то у тебя как, контакты налаживаются?

– Как тебе сказать… – задумался он.

– Ладно, все понял, ухожу. К хирургу твоему зайду вот еще – где он, говоришь, обычно сидит?

– А я никак пока не говорил про это, но сидит он в конце коридора в ординаторской… или в курилке, это этажом ниже.

– Лады, выздоравливай, Игоревич, а я побежал, – и я пожал ему крепкую ладонь.

Хирург Пак (с печки бряк) действительно был не в ординаторской, а в курилке – среди курящих там мужиков корейца выделить было несложно.

– Здрасьте, – сказал я ему, – можно вас на пару слов.

– Ну пойдем, – забычковал он окурок.

Отошли в другой конец коридора.

– Я родственник Михальчика, дальний, но ближе у него все равно никого нет, хочу отблагодарить вас за прекрасно выполненную операцию, – и вытащил из кармана коньяк.

Пак посмотрел на этикетку, удовлетворенно кивнул и спрятал бутылку в широкий карман зеленого халата: – Спасибо.

– Как там у него дела-то, выписывать говорят скоро будут?

– Нормально у него все, не волнуйся.

– А вы действительно кореец? – осторожно поинтересовался я.

– Ну да, а что?

– У нас в Тамбове через два дома семья корейцев жила… лук выращивали, весь огород был в этом луке.

– А фамилии у них какие были, не Паки?

– Нет, Кимы они были, хорошие люди. Ну спасибо еще раз вам, рука у вас легкая, – откланялся я и убежал на улицу.

Там мне нужен был телефон-автомат, а, вот и он… вспомнил, что из него я звонил Евтушенке в день операции – ну что, гнида евтушенковская, империя очень зла и готовит ответный удар… звоню:

– Алло, Инну можно? Это Сергей, мы с ней гимнастикой месте занимаемся. Инна? Ну выходи к подъезду, сюрприз будет. Да, прямо щас, если можешь. Отлично, жду.

Подлетел к ее дому на Лескова, ждать недолго пришлось – летит моя красотка, слово «сюрприз» видимо ее сильно заинтриговало. А в руках у нее здоровенная сумка.

– Садись, – открыл я ей правую дверцу, – поехали. Что в сумке-то?

– Это Вера джинсы тебе назад отдает.

– Ладно, давай, в багажник запихну.

– А куда едем-то?

– В одно хорошее место, щас увидишь. Да, вот это тебе, наденешь потом – и я протянул ей пакет.

– Ой, что это? Ой, это ж трусы с лифчиком! А чего они красные?

– Потому что Красную шапочку будешь играть. Шутка. Все, приехали.

Я поставил машину на Школьной, в гараж не стал загонять, вынул из багажника объемистый пакет и сказал: – Идем, тихо-мирно беседуя в наш клуб.

– Так его же отобрали вроде?

– А мы собственно не туда, а мимо него.

Прошли по коридору, я отпер дверь в бомбоубежище:

– Ну заходи, солнце мое. Практические занятия заказывала? Вот и займемся, – а сам аккуратно начал выкладывать на стол все свежеприобретенное сегодня добро – розочки, вино «Изабелла», персики, виноград, свечки с подсвечником и пачку изделий номер 2.

-–

Потом, когда мы лежали рядом, обнявшись, а на столе догорали три свечки, вокруг были раскиданы лепестки роз, а в бокалах еще оставалось немного Изабеллы, Инна тихо сказала:

– Спасибочки тебе, Сергуня, большое, с Адамом и Евой это было очень интересная придумка… мы типа одни-одинешеньки во всем мире и надо начинать жизнь с нуля