Уже на выходе окликаю:

– Евстафий!

Тот поворачивается и склоняет голову.

– Слушаю ваших повелений, государь.

Смотрю на него и киваю.

– Спасибо, Евстафий.

Он молча склоняет голову и тихо уходит.

За окном сумрак рассвета. Начало нового дня. Мрак и туман. Холодно нынче в Подмосковье. Надеюсь, в Мраморном море сейчас тепло. Хорошо, что мое солнышко не мерзнет сейчас, как я здесь.

Открываю буфет и достаю бутылку коньяка. Щедро плеснув в чашку с кофе, ставлю бутылку на место. Подумав, беру коньячный бокал и наливаю себе граммов пятьдесят.

Сегодня можно. Сегодня есть повод. Сегодня у моих близнецов день рождения. Разумеется, год им исполнится только 5 мая, но пока этот год не наступил, мы отмечали эту дату каждый месяц. Шестой день рождения Саши и Вики.

Шепчу:

– С днем рождения, мои любимые! И тебя, радость моя, с рождением детей! Пусть ваша жизнь будет счастливой!

Письмо Надежды Константиновны Крупской. 5 октября 1918 года[2]

Зинаиде Павловне Кржижановской (Невзоровой)

Болгарское царство, Варна, Бульвар Марии Луизы, 7

Милая Зинуша[3], страшно рада была получить твое письмо, ужасно о тебе соскучилась. Странно даже слышать, что у вас там солнце и море незамерзло[4]. Впрочем, я в этом году, хоть и без моря, но на свежем воздухе жила, так треплюсь.

Знаешь, с того года я сижу целиком в Женеве лечусь и работаю старательно, как и все другие прочие. Но дело с каждым днем растет, и справиться с ним нет никаких сил. Тем более что чувствую, что рядом не наши товарищи. Только испанский да моя «Педагогическая энциклопедия»[5]и спасают. Через них снеслась со многими товарищами.

С прошлогодней весны считай только горы вокруг. После того, как Володенька уехал прошлой весной в Париж, были надежды, что все у нас сложится, но порыв погубили и там, и в Берне, и в Турине[6]. Нас никто не хотел пропускать, даже немцы, Клара пишет, что и у них волна поднимается.

В мае узнала о Володином счастье. Всплакнула. Даже к батюшке ездила – свечку поставить и узнать, как можно отменить наше венчание. Ты лучше меня знаешь, что после восстановления Патриаршества и царевых реформ много и в этом нового. Кто бы мог подумать, что в России и гражданские браки будут так скоро возможны? Иной раз даже, кажется, что новый царь не только Манифест[7]о своем восшествии читал. Впрочем, меня не обнадежили. Без взаимного согласия иначе как по суду не получится, а Володенька его не дает. Даже письмо прислал неодобрительное, написал, что как товарищи мы должны решить этот вопрос, поговорив вместе. Так что тулупчик, о котором ты знаешь, все же был сшит на троих.

А тут еще эта оказия. Спасибо, Глебу[8], что проезжие выправил. Думали ли пару лет назад, что он будет баллотироваться в Думу, как коммунист, и писать в то же время в комиссии государева ГОЭЛРО и инспектировать Русско-ромейскую электро-дорогу? То, что так надо, я знаю, но трудно свыкнуться с этим отступлением и примиренчеством. Впрочем, спасибо вам, я знаю, что самим вам там тяжелее[9].

Пишу сейчас из Вены, знаю, что письмо до Варны без помех дойдет. А как полагаю, задержусь до открытия Думы, пока Александр Евгеньевич Варюше и Андрею[10]визы выправит. Если случай позволит, то может, встретимся в старой столице.

После долгого затворничества прокатилась я немного по Франции и Италии. Смотрела из окна, как оживают они после всемирной бойни. До границ Пьемонта я из вагона не выходила, как и советовали товарищи, в Италии же даже смогла пройтись, пока стояли, по Милану. Уже осень, но особой печали я на лицах прохожих не заметила. Все же итальянцы и провансцы быстро забывают горести и, как все южане, надеются на счастье.