15.00. Занял очередь в кассу. Да, в СССР были дикие очереди практически за всем, билеты тут исключением не были. По моим прикидкам стоять мне было не меньше часа. Ладно еще сортиры здесь пока что бесплатные. Но грязные.

      16.05. Достоялся, скроил печальную физиономию и просунул ее в окошечко – один билет до Тамбова, любой, хоть на 3 полку, ну очень надо, брат в больницу попал, лекарство везу. Кассирша, толстая неприятная женщина с перманентом на пергидролевых волосах, похлопала глазами и без вопросов выдала мне билет в жесткий вагон всего за 4 рубля с полтиной.

      16.20-22.30. Мотался по городу, потом сидел на вокзале и на привокзальной площади. Обычных для нашего времени ларьков с шаурмой и пивасегом не увидел, зато киосков с мороженым и газводой было предостаточно. Купил и то, и это, вкусно, без вопросов…

      23.00. Сел на поезд, с боем занял свое место, вагон же общий, надо было не зевать – я и не зевал, вторую полку отхватил. Когда все успокоились, начался традиционный перекус, в 12 ночи, да, соседи снизу курицу и яйца ели, никогда этого не понимал и сейчас не понял. Предложили и мне, я сказал спасибо, не надо.

      04.00, уже 8 сентября. Проснулся, стоим. Спустился, спросил у проводницы, чего это, остановка? Проводник сказал, что нет, впереди пути ремонтируют, постоим и дальше поедем. На резонный вопрос, это что, мы опоздаем что ли, проводник бодро ответил, а то как же, часа на 2 точно, а то и. Как повезет короче. Приплыли, граждане – значит я на станции Тамбов буду не ранее 8 часов…

Мой дядя самых честных правил

      А также строил, пересчитывал и разводил. Работа у него такая была. Но сейчас впрочем не об этом. В 8.30 мы не торопясь подъехали к окраинам Тамбова и опять встали. Я посмотрел в окно – батюшки-светы, да это ж переезд в таком районе под названием Покрово-Пригородное (в народе его почему-то все называли Козинка, хотя коз я там никогда не видел), где и дядя Миша живет и все остальные мои родственники.

      До станции Тамбов еще километров 5, если не 6, а потом назад значит как-то добираться, нет, проще сейчас было бы как-то сойти – вихрем пронеслось в моей голове. Спрыгнул с верхней полки, рюкзак в руку, бегом к проводнице – Христом богом и двенадцатью первоапостолами прошу, выпусти, родная, брат при смерти лежит вон там, в Первом садовом переулке, дом 5, боюсь не успею попрощаться, сколько нам еще до вокзала-то пилить, помрет ведь брательник, не дождется, сочинял я на ходу, не забывая утирать набежавшую слезу. Проводница вроде прониклась моим накалом чувств, взяла ключ, сказала идем, только тихо. Ну а я чего, шуметь что ли собирался, очень тихонечко слез со ступенек, помахал проводнице и рысью побежал вдоль путей мимо Первой мебельной фабрики и Петропавловского кладбища на Садовую улицу, а там и до 1-го Садового рукой подать.

      На рысях проскочил большой луг перед входом на участок 5 дома (а рычаг, открывающий дверь, так и заедает, как и 3 года назад, стучать по нему надо), вот и вход, а вот золотые шары вдоль дорожки, на редкость глупые цветочки, вот и бабушка Феня сидит на скамеечке, лузгая семечки, уж чего-чего, а семечек в Тамбове хватает, корзинки размером с колесо велосипеда вырастают.

      Естественно, баба Феня была ошарашена моим появлением, ну еще бы, я бы тоже удивился:

– Ты чего здесь делаешь, внучок, ты же в Горьком должен быть?

– Потом объясню, бабфень, – скороговоркой отчитался я, – скажи лучше, где дядьмиш?

– Ушел, с час уже как на речку ушел, с тетьзиной.