В России же продолжала действовать система по своей природе рабская, унижающая сверху донизу, всех ставящая в зависимость, система, в которой и твое имущество, и твоя жизнь принадлежат императору. И получается, что и своровать-то у него, по большому счету, не самый страшный грех, – все равно ведь рано или поздно по голове достанется. Да и воруешь ты не табакерку из кармана, не канделябр со стола – так, малую толику собранного себе оставляешь.

Жалованье, которое ты получаешь на государевой службе, берется из казны, которую ты же и пополняешь. Так что по большому счету ты не то чтобы своровал – просто небольшой процент комиссионных удержал. По сути выходит, что государственная должность дается тебе на кормление – а дальше крутись как хочешь. Феодальный принцип кормления, при котором подведомственному населению вменялось в обязанность держать княжьего наместника на полном довольствии, снабжая его натуральными продуктами, а позже – деньгами, отнюдь не является исключительно отечественным изобретением, однако в России он прижился на удивление прочно, крайне живуч и с успехом подменяет собой и институт частной собственности, и институт наследования, и заботу о репутации семьи. Как только ты добираешься до какого-то стола, включается генетическая программа, диктующая тебе, что можно и чего нельзя делать дальше. Вот тебе как столоначальнику положено то-то и то-то. Народ, конечно, постонет, да и успокоится, понимая определенную справедливость происходящего.

В советское время в среднеазиатских республиках ходила такая шутка: мол, можно в любом кишлаке на площади поставить стол, на него водрузить телефонный аппарат красного цвета – и люди тут же выстроятся в очередь к этому столу, чтобы дать сидящему за ним человеку деньги. Зачем? А просто так, на всякий случай. Так положено. Традиция. Рассказывали, что когда в Узбекистан приехала бригада из России расследовать «хлопковое дело», гордые сыны Востока вообще не могли взять в толк, чего от них хотят. Они не понимали, что им инкриминируют. Следователь спрашивает подозреваемого: «Ну ты же взятку давал?» Тот отвечает: «Нет!» – «Как так, а деньги же носил?» – «Конечно!» – «А зачем?» – «А как же иначе, он же уважаемый человек! Разве можно не носить?» То есть заложенное в среднеазиатской культуре понимание, что можно, а чего нельзя, принципиально отличалось от того, что говорил на этот счет Уголовно-процессуальный кодекс СССР.

Иногда мне кажется, что сегодня в России такой стол с имитацией кремлевской «вертушки» можно ставить в любом селе, а то и просто в чистом поле – и тут же откуда ни возьмись к нему потянутся чередой люди с конвертиками. Ну а как иначе? Время такое, как же можно не давать? Появилось даже такое специфическое выражение: «Надо крутиться». И все крутятся, все договариваются, все всё понимают.

Если мы сейчас начнем подробно говорить об ужасах коррупции, думаю, каждый из нас мог бы написать об этой печальной стороне современной российской жизни трактат, равный по объему собранию сочинений Льва Николаевича Толстого. Однако смею предположить, что мало кто всерьез задумывался о том, почему это происходит. Есть очень верная поговорка, что в России все миллионеры назначены государством, – действительно, если человека направляют работать с природными ископаемыми, он сразу становится очень богатым. Но даже если его назначают миллиардером, он все равно де-факто – чиновник, идущий на встречи с президентом или премьер-министром, выполняющий его пожелания так, будто это приказы, заглядывающий ему в рот и четко знающий, что его судьба и судьба его состояния в первую очередь зависят от отношения власти к нему. Получается, что с царских времен ситуация по существу не изменилась. Но почему каждый житель нашей страны в какой-то момент вдруг понимает, что выгоднее служить государству?