Последние дни я пропадала на охоте, набивая мешки запасами печени и других ценных органов. Мне подумалось, что отцу и Науру они пригодились бы, чтобы вылечить раны. Конечно, ступня вряд ли отрастет новая, а вот глаз восстановится. Я же не видела, как сильно он поврежден у брата. Уверена, и Санкосу удалось бы свести уродливый шрам. Но мелкий уехал, выбрал свой путь, и никто не вправе его за это осуждать.

Наконец, настал тот день, когда мы покинули пещеру, ставшую нашим домом, и отправились в дорогу. За пару недель кошка успела разведать обходные пути, которые вели к старому тракту. Главное, до него добраться, а там и до развалин крепости недалеко, где останавливались на ночевку с отрядом. Уже оттуда до прохода между скалами на второй уровень рукой подать.

Несмотря на принятые меры предосторожности, дорога выдалась тяжелой. Нам приходилось часто сталкиваться с тварями, обходить зеленые ловушки, которые убивали не хуже привычных монстров, бежать без сна и отдыха по нескольку суток. Но мы справлялись, действуя вместе и помогая друг другу. Глирхи – мощные машины для убийства, хитрые, разумные, способные общаться между собой. На втором уровне у них нет достойных соперников. Разве что улкары, которые охотятся стаей. Элгары, если сравнивать с другими видами монстров, медлительны, хотя размером превосходят большинство обитателей второго круга Иринтала.

Добычу, которая попадалась по пути, приходилось бросать. Тащить на себе шкуры и лишний груз костей чересчур тяжело и опасно. Разумеется, самое ценное и съедобное уничтожалось на месте. Кошки не отказывали себе в удовольствии полакомиться парным мясом. Да и я питалась сырым, потому что разводить костер было опасно.

Но тяготы быстро забылись, когда мы добрались, наконец, до узкой расщелины между скал и заночевали, соорудив себе защиту из плаща скорпиона и панцирей мокриц. Гая утверждала, что не чует меня, когда ими укрываюсь, а находит только по мысленному отклику. Твари ведь не одним обонянием определяют присутствие добычи. Они также используют тончайший слух, острое зрение или врожденную способность чувствовать тепло, исходящее от живых существ. При относительной хрупкости, ведь пробить панцирь можно клыком, он способен сливаться с окружающей средой и тем самым защищать от других монстров.

В качестве подстилки я использовала плащ: постелила один край на землю и укрылась вторым, а со стороны открытой части улеглись глирхи. Вокруг я частоколом воткнула в землю панцири, так что обнаружить нас можно было лишь наткнувшись на лежку.

На рассвете мы пересекли проход между уровнями и оказались в родных краях. Тут даже дышалось легче, будто тяжелый груз ушел с плеч. И хотя до ущелья, где жил Тэбан, еще три дня пути, я уже чувствовала себя как дома. Гая даже обиделась, спрашивая, чем меня не устраивает пещера у водопада.

– Всем устраивает, и мы, возможно, скоро туда вернемся, – ответила ей. – Но даже если не получится, я не буду по ней сильно скучать. Я ведь спешу не стены проведать, а людей, которые там живут.

В этой части леса я чувствовала себя расслабленно. Даже на неожиданно выскочивших эргалов отреагировала легким хмыком, вытаскивая из потайного отделения сумки меч из рога чербиса. Ярх моментально вспыхнул азартом хищника, завидевшего вкусную добычу. А у эргалов мясо повкуснее тех же борхов будет. Подумаешь, четыре твари! Нас трое, но мы намного опаснее, чем кажется со стороны.

– Ярх, берем на себя самца! – определила самого опасного монстра. – Я его отвлеку, а ты бей в подбрюшье. Но лучше в глаза или глотку, чтобы шкуру не попортить. Отцу такая понравится. Гая, на тебе самка, остальные сами разбегутся, когда вожака убьем. Только не позволяйте себя захватить. Силища у эргала невероятная, придушит ненароком.