– Я хочу попросить у тебя прощения, – неожиданно проговорил Леотхелаз, очень тихо и аккуратно подбирая слова. Оторвавшись от вида за окном, я посмотрела на принца и поймала на себе взгляд водителя. Интересно, он сразу сообщит Геннадию, что у нас с его братом состоялся диалог, или тот позже попросит отчет? Пожав плечами, отворачиваюсь обратно к окну. Не знаю, за что Лео решил просить прощения, может за призывы идти на площадь в тот день, заставившие меня ослушаться команды Алистера. Ведь кто знает, как все обернулось бы, не приди я на встречу с наследником трона. Может, судьба могла распорядиться иначе, – нет, правда, я не должен был многого говорить, – продолжил настаивать Лео, словно ему нужно мое прощение для очистки совести. Вполне вероятно, парень корил себя за случившееся и так ему просто станет легче.

– Не берите в голову, сама виновата, – отмахнулась я, не повернув головы и очень надеясь, что даже если этот диалог достигнет ушей Геннадия, то объясняться перед ним не придется, а сам он ничего не поймет. Помолчав еще какое-то время, Лео принялся нервно барабанить пальцами по ноге, пока я проводила взглядом, пролетающую мимо окон машины, камеру.

– Ты отвечаешь ему взаимностью? – неожиданно поинтересовался младший принц, и я уже не смогла на него не посмотреть, водитель, кстати говоря, тоже, но буквально на секунду и сразу вернул внимание дороге. Вот и чего добивается Лео? Хочет отправиться следом за Джефферсоном и Алистером? Мне то путь на тот свет уже заказан. Или помогает старшему брату найти мои слабые места? Так тот и так их всех знает.

– Кому? – на всякий случай решила поинтересоваться я, хотя прекрасно понимала о ком идет речь. На самом деле, я очень устала играть в эти игры, устала думать над каждым своим словом при разговорах, устала искать подвохи и скрытый смысл в словах оппонентов, хотелось плюнуть на все и говорить, что думаю в любой ситуации. Именно так было эти три с лишним недели, когда мы с Алистером оставались вдвоем. Да, мы почти не разговаривали, но когда начинали, я могла говорить все что угодно, не боясь последствий своих слов. Это было так приятно и расслабляюще, что сейчас, снова вернувшись в омут дворца, к необходимости думать над каждым словом, понимала, как хорошо мне было там, в комнате пять зед. Ведь даже в нашей переписке с Рейнхардом, мне, наоборот, нравились перепалки словами, размышления над каждой фразой, поиски скрытого смысла. Ведь и тогда, без строгой цензуры общаться с ним не получалось. Многого я не могла сказать принцу, даже если и хотела, слишком опасно.

– Не моему брату, – Леотхелаз не знал, как назвать Алистера, чтобы водитель не понял о ком идет речь, и логично предположил, что если он сократит список возможных претендентов, то я пойму о ком вопрос. Не знаю, догадался принц, что я сразу сообразила или нет, это не имело значения.

– Я не могу дать ответа на этот вопрос, – и тут я не лгала. Дав себе слово, подумать о чувствах потом, когда все устаканится, или же, когда буду уверена, что вот сейчас мне пустят пулю в голову, не хочу даже пытаться понять и разгадать, что означает давящее чувство в груди и ноющее от боли сердце при мыслях о блондине. Ведь не так давно все тоже самое я испытывала, когда думала о Рейнхарде, или не тоже? – да и какая разница, – честно дополнила ответ и вернула внимание дороге. Положительно кивнув, Леотхелаз отвернулся в другое окно, и весь оставшийся путь молчал, грустно рассматривая виды.

Мы выехали из лесной полосы и следовали по улицам города, предусмотрительно перекрытым службой безопасности. Людей на тротуарах я так и не увидела и пыталась рассмотреть их в окнах домов, но шторы или закрытые ставни мешали это сделать. Все оказалось слишком знакомым, нас везли тем же путем, что и в прошлый раз. Может, это на самом деле дурной сон? А проснусь я в подвале книжного магазина, и ничего не случится. Геннадий не потребует личной встречи со мной, и Алистеру не придется спасать меня, и на него не падут никакие подозрения, и все закончится хорошо. Требования будут выполнены, мы отпустим Рэймонда, и я получу свободу от барделя.