– Если припечет, тогда да, деваться все равно некуда, – резко погрустнев, ответил Петр, представив себе печальные перспективы на будущее. Потеряв счет времени, молодой человек больше не отвлекался на посторонние мысли, а только и делал, как ловил в прицел быстро мелькающие цели и уничтожал их, не обращая внимания на то, как противодесантные спарки выходят из строя одна за другой. Отразив последнюю атаку, которая выдалась очень и очень жаркой, Петр подтянул к себе гарнитуру и попытался выйти на связь:

– Говорит Бобер, есть кто живой в нашем секторе?

– Привет, парень, лихо ты ссаживаешь этих паразитов! – послышался чей-то хриплый голос, вперемешку с сухим кашлем.

– Ты кто?

– Не узнал, значит, буду долго жить! Это я, Вакса, собственной персоной.

– Конечно, не узнал! Кашляешь непрестанно, поди тебя узнай.

– Я не виноват, просто где-то что-то горит и едкий дым в мою каморку со всех щелей лезет. Скоро задохнусь к чертям собачьим!

– Вакса, ты великовозрастный идиот! – вмешался рассерженный голос сержанта. – У тебя под сиденьем находится комплект на случай разгерметизации кабины. Немедленно его надень, и дым тебе будет нипочем.

– Не знал! Сейчас его натяну, а то уже сил моих нет терпеть это наказание, – с облегчением проронил Вакса. Послышался шорох срываемой гарнитуры и суета, но ее прервал голос сержанта, обратившегося к Петру:

– Ты как, Бобер? Сможешь еще вести бой в том же режиме?

– Пока смогу, а как будет дальше, не могу знать. Больно много их.

– Смотри, парень, на тебя одна надежда. Из всего сектора обороны только наши три спарки целыми остались, а продержаться нам надо еще часа полтора как минимум. Вот такие дела наши скорбные, – пробурчал сержант Снегирь и тяжело вздохнул.

– Какие полтора часа, мы же только совсем недавно в бой вступили, и времени прошло-то совсем немного?! – недоверчиво воскликнул Петр, не понимая, как это могло произойти, ведь им предстояло держать оборону примерно двадцать часов.

– Так с момента начала сражения уже прошло чуть больше двенадцати часов, или ты не заметил?

– Не заметил, – вынужден был признать Петр, пребывая в полной растерянности. – Тогда нам еще восемь часов отбиваться придется, откуда полтора часа?

– Ты что, не слышал, я говорил, пришло сообщение от спецэскадры Службы безопасности о времени их подхода?

– Нет.

– Бывает. Бой – дело такое… Всякое может произойти, то секунды удлиняются чуть ли не до года, то наоборот, день пролетает как секунда. Привыкай, парень.

– С чего бы мне привыкать?

– Я буду не я, если ты в военное училище не пойдешь! – с легким смехом ответил сержант.

– Не хочу я ни в какое военное училище, вот еще, у меня своих дел более чем достаточно! – категорично заявил Бобёр, совершенно не желая становиться профессиональным военным.

– Э-э… нет, родной, такими кадрами, как ты, никто разбрасываться не будет, тем более ты призван и находишься под погонами. Пойдешь в училище учиться, и точка.

– Не пойду! – раздраженно ответил Павел, искренне не понимая сержанта.

– А тебя никто и спрашивать не будет, пойдешь как миленький, пусть даже мне тебя для этого связать придется!

– Ни за что!

– Не будем спорить. Поговорим позже, как окончится наш бой, тем более, сейчас пираты вновь пойдут на штурм, – предупредил оставшихся канониров сержант.

– Поговорим, но мое нежелание останется прежним, – категорично заявил молодой человек, вновь хватаясь за джойстик управления огнем.

На этот раз нападающие изменили свою тактику и, разбившись на группы по три штурмовика, с новой силой набросились на продолжающую огрызаться из последних сил, всерьез потрепанную «крепость». Наведя прицел своей спарки на цель, Бобер, не задумываясь, вновь открыл огонь, и на этот раз его поддержали только два орудия.