Отношение Николая II к Спасителю с самого детства отличались чувством особенно глубокой любви. Для него Христос был не отвлечённым понятием, не красивым мифом, не морально-нравственной доктриной, а Божественной Личностью, существующей здесь сейчас и во веки веков. Слова, чудеса и страдания Христа царственный ребёнок воспринимал так, как если бы он был их свидетелем. Участник детских игр Государя В.К. Оллонгрен вспоминал: «В пятницу был вынос Плащаницы, на котором мы обязательно присутствовали. Чин выноса, торжественный и скорбный, поражал воображение Ники, он на весь день делался скорбным и подавленным и все просил маму рассказывать, как злые первосвященники замучили доброго Спасителя»[105].

Будучи подростком, Николай Александрович любил бывать на богослужениях, зажигать лампадки, подходить к кресту. Он с детства всегда отмечал церковные праздники в своём дневнике: «Великий Пост. Начали говеть»[106]; «Вечером исповедовался в церкви»[107]; «В 9 часов утра пошли в церковь. Приобщился Св. Тайн»[108].

При посещении любого места, где находилась какая-либо христианская святыня, Николай II всегда поклонялся ей. После посещения крипты с мощами своего Небесного покровителя Святителя Николая Мирликийского в католической базилике итальянского города Бари Цесаревич Николай Александрович писал отцу: «В Бари я ездил в базилику и поклонился мощам моего Угодника со всеми офицерами. Приложиться не удалось, так как мощи покоятся под серебряной ракой на глубине 2-х аршин приблизительно, и видеть можно одни кости сквозь узкую дыру в земле. Для меня это было разочарованием, потому что у нас привыкли к цельным мощам, выставленным удобно для поклонения. А в Бари влезаешь на четвереньках под престол и при свете одной лампады с трудом разбираешь, что представляется глазам»[109].

Великая Княгиня Ольга Александровна вспоминала о странном случае, какой произошел с ней и её братом Николаем в дворцовой церкви Большого Петергофского дворца. Когда они зашли в церковь, «неожиданно началась страшная гроза. Вдруг появился огненный шар. Скользя от одной иконы к другой, расположенной на огромном иконостасе, он как бы повис над головой Ники. Он крепко схватил меня за руку; что-то мне подсказало, что для него наступило время тяжких испытаний»[110].

В декабре 1876 г. восьмилетний Великий Князь Николай Александрович сопровождал Императора Александра II в Академию наук на празднование её 150-летнего юбилея. Государь захотел, «чтобы Ники присутствовал» на этой годовщине, и выразил надежду, что в пятьдесят лет его внук «будет также присутствовать и что Саша будет с ним»[111]. Самому Императору Александру II оставалось жить меньше пяти лет.

1 марта 1881 г. Цесаревна Мария Феодоровна решила ехать со старшим сыном на ледяной каток. Около трех часов пополудни, присутствовавшие в Аничковом дворце услышали два мощных взрыва. Вслед за ними пришло страшное известие: Государь тяжело ранен какими-то злодеями на Екатерининском канале. Как позже было установлено, ими были члены террористической организации «Народной воли» Н. Рысаков и И. Гриневицкий[112]. Истекающего кровью Императора доставили в его кабинет в Зимнем дворце и уложили на кровать. Впоследствии Николай II вспоминал, как он, 13-летний подросток, стал свидетелем мучительной смерти Деда: «Мой отец подвел меня к постели: “Папа́, – сказал он, повышая голос, – Ваш луч солнца здесь”. Я увидел дрожание ресниц, голубые глаза моего Деда открылись, он старался улыбнуться. Он двинул пальцем, но он не мог поднять рук, ни сказать то, что он хотел, но он, несомненно, узнал меня. Протопресвитер Бажанов подошел и причастил Его в последний раз. Мы все опустились на колени, и Император тихо скончался. Так Господу угодно было