Встреча в Раккониджи не осталась без внимания Берлина и Вены. Особенно неприятное впечатление она произвела в Австро-Венгрии. Князь Л. П. Урусов сообщал из Вены 14/27 октября 1909 г.: «Свидание Его Императорского Величества с королём Виктором-Эммануилом в Раккониджи и проезд Государя Императора мимо австро-венгерской территории вызвал здесь, несомненно, сильную досаду»{457}.
Между тем Николаю II было известно, что главный идеолог Боснийского кризиса, министр иностранных дел Австро-Венгрии граф Алоиз фон Эренталь, был противником каких-либо соглашений с Россией{458}. Помощи ни от Франции, ни от Англии в обуздании Вены ждать не приходилось. Таким образом, в ближайшей перспективе России угрожала война в одиночку с Австро-Венгрией, причём война эта тут же бы обернулась войной и с Германией. Морской агент капитан 2-го ранга А. Н. Щеглов в своём донесении писал, что для России «весьма важно иметь с собою для диверсии славянско-балканские государства» на случай войны с Австро-Венгрией и Османской империей{459}.
Но Николай II видел роль славянских государств гораздо шире. Государь в целом поддерживал неославистское движение, зародившееся в конце XIX в. в Чехии и ставившее своей целью объединение славян перед угрозой германской экспансии. Николай II понимал, что идеи неославизма можно с успехом использовать на пользу как России, так и славянству, а кроме того для предотвращения европейской войны{460}. Идея объединения балканских государств под эгидой России впервые нашла отражение в Особой записке статс-секретаря А. М. Безобразова, поданной им Государю в 1902 г. Это был пик развития Азиатской программы Императора Николая II, и поэтому Безобразов ставил вопрос об обеспечении «тыла» Российской Империи на Балканах. В записке утверждалось, что дружественный для России союз Балканских стран, в состав которого вошла бы и Турция, позволит Петербургу решить вопрос об использовании Проливов мирным путем{461}.
В 1908 г. замыслом Николая II было примирение и объединение в военно-политический блок балканских славянских государств, что позволило бы России серьёзно влиять на политику Австро-Венгрии и Германии в регионе. В 1908 г. Государь открыто продемонстрировал свои симпатии неославистам, встретившись с основателем движения православным чехом Карелом Крамаржем, который передал Государю план создания Славянской империи под эгидой России. Николай II этот план в целом поддержал.
Осенью 1908 г., воспользовавшись тем, что Австро-Венгрия увязла в Боснийском кризисе, а Турция была крайне раздражена аннексией Боснии и Герцеговины, болгарский князь Фердинанд решил провозгласить Болгарию независимой державой. 18 сентября 1908 г. товарищ министра иностранных дел Н. В. Чарыков докладывал Императору Николаю II: «Болгарский дипломатический агент сообщил мне следующее: во время пребывания в Пеште князя Фердинанда, болгарское правительство решило провозгласить Болгарию независимым королевством в близком будущем, может быть завтра или послезавтра. Выслушав от меня повторение категорического совета данного гофмейстером Извольским Станчову[3], не предпринимать этого шага без согласия России под угрозой оставления Болгарии на произвол судьбы, [болгарский дипломат] осознал ошибочность этого шага, которое его правительство готовится сделать»{462}.
«Осознание» дипломатом ошибочности действий Софии не помешало 21 сентября/4 октября 1908 г. Совету министров во главе с князем провозгласить Болгарию независимым царством, а Фердинанда – «царём болгар». (В России и Европе Фердинанда долго предпочитали называть королём, а Болгарию – королевством.) С. Д. Сазонов отмечал, что принятие этого титула ясно свидетельствовало, что конечной целью Фердинанда является создание «великой Болгарии» от Чёрного моря до Эгейского, а то и до Адриатического, то есть Фердинанд хотел восстановление Болгарии в границах, определённых Сан-Стефанским договором 1878 г. Имеются сведения о том, что в самых смелых своих мечтах Фердинанд видел себя византийским императором, коронующимся в присоединённом к Болгарии Константинополе