Причем, в отличие от мифических образов «слабого царя» и «сильного Столыпина», именно Государь поддерживал своего министра во время принятия трудных решений. Что, собственно говоря, не вызывает удивления. Николай II имел гораздо больше опыта государственного управления, чем глава его Правительства, кроме того, обладал железной выдержкой и глубоким чувством ответственности. Николай II понимал, что Столыпин, столь неожиданно оказавшийся на вершине власти, не привык и часто морально не готов принимать многие решения. Характерно письмо, которое написал Государь Столыпину 20 февраля 1907 г., после открытия Второй думы, которого Столыпин весьма опасался: «Будьте бодры, стойки и осторожны. Велик Бог Земли Русской»{334}.
Можно с уверенностью говорить о том, что П. А. Столыпин как государственный деятель был взращен Императором Николаем II, который возлагал на него наиболее важные вопросы государственного строительства. Столыпин занимался и вопросом строительства линкоров, и проблемами финляндского сепаратизма, и влиянием на внутреннее положение в Империи масонов, и, конечно, проведением в жизнь коренных реформ российского общества. Поручал Государь Столыпину и некоторые вопросы внешней политики. В 1906–1911 гг. Столыпин был, без всякого сомнения, главным советником Николая II по главным вопросам государственной жизни России и полноценным главой Императорского Правительства. Всегда ли председатель Совета министров успешно справлялся со своими обязанностями? Не стал ли он с годами верить в свою исключительность, незаменимость? Не было ли у него намерений ограничить власть Самодержца? Иногда на эти вопросы приходится слышать положительные ответы. Писатель-публицист В. Г. Джанибекян, разумеется, безо всяких ссылок на источник, приводит следующий диалог, якобы состоявшийся между Николаем II и жандармским офицером А. И. Спиридовичем в августе 1911 г. в Ливадии, незадолго до убийства Столыпина. Якобы во время прогулки со Спиридовичем по парку Николай II спросил его: «Мне хотелось бы с Вами кое-что обсудить. Не могли бы вы пояснить мне, чему в последнее время симпатизирует Столыпин? Ко мне поступают самые разноречивые сведения о его симпатиях, думаю и в Вашей комнате накопилось немало интересного.
Спиридович понял: Царь говорит о материалах, которые накапливались в помещении его личной секретной службы, в обиходе именуемой “комнатой провокаторов”. Туда стекались сведения, полученные не только официальным путем, но и от агентуры»{335}.
Спиридович сообщил Царю поступившие ему агентурные сведения о том, что Столыпин во время карточной игры в Английском клубе Петербурга в компании Гучкова, Бобринского и агента жаловался, что, несмотря на свое высокое положение, он не чувствует себя уверенно и прочно. «В любой момент Государь может прогнать меня, как лакея, – вырвалось у него. – В Англии, где существует конституционная монархия, ничего подобного с премьер-министром произойти не может. Избавить от поста может только парламент». На эти слова Гучков стал убеждать Столыпина, что «затишье в Империи ненадолго, что лучше было бы, не ожидая новой бури, которая сметет монархию, проделать все сверху, превратив Думу в парламент по английскому образцу. Бобринский заметил, что настоящий царь в России сегодня Столыпин, и обратил внимание на тот факт, что именно он сумел железной рукой усмирить смуту»{336}.
На вопрос Царя, как отреагировал на эти слова Столыпин, Спиридович ответил: «Промолчал, Ваше Величество». Николай II якобы совершенно спокойно заметил: