23 сентября/6 октября Чарыков представил Государю проект созыва международной конференции по пересмотру Берлинского трактата. Он предусматривал значительные компенсации Османской империи за отторжение от неё двух провинций: отмену ограничения суверенитета Турции в Македонии и в Малой Азии, прекращение выплаты России контрибуции за проигранную войну 1877–1878 гг. В обмен на это Стамбул должен был взять на себя обязательства не возражать против превращения Болгарии в независимое королевство, открыть Проливы для военного флота России и других черноморских стран при соблюдении безопасности турецкой территории. Намечались компенсации и для Сербии с Черногорией{263}.

Николай II одобрил представленный проект: если бы Стамбул поддержал инициативу России, то это было бы веским аргументом в диалоге с французами и англичанами.

Между тем прошло довольно много времени с момента получения Государем письма от австрийского императора, а он не спешил на него отвечать. Николай II объяснял это Чарыкову тем, что собирается «зрело обдумать проект» своего ответного письма, «вдохновляясь мыслями, высказанными в разговоре с Вами и со Столыпиным 21 сентября»{264}.

Однако, не отвечая Францу Иосифу, Государь руководствовался не только этим соображением. Через несколько дней после получения письма от австрийского императора Чарыков ознакомил Николая II с секретными документами, которые хранились в архиве МИД и касались Берлинского конгресса. Николай II сообщал Вдовствующей Императрице Марии Феодоровне, что из этих бумаг, он «узнал, что после бесконечных споров с Австрией, Россия согласилась на присоединение Боснии и Герцеговины в будущем! И об этом же согласии данном тогда Анпапа[1]пишет мне старик император. Fichue position!!! Я получил его письмо две недели назад и до сих пор ещё не ответил. Ты понимаешь, какой это сюрприз и в каком неудобном положении мы очутились. Я никогда не думал, что существует такая секретная статья и ничего не слышал об этом от Гирса и Лобанова, при которых эти события происходили»{265}.

Строго говоря, секретная статья, о которой писал Николай II, относилась не к Берлинскому конгрессу, а к секретному дополнению к договору о «Союзе трёх императоров», подписанному 6/18 июня 1881 г. Его основные положения разрабатывались ещё при жизни Александра II, но подписан договор уже при Александре III. Статья 1 Приложения гласила: «Австро-Венгрия сохраняет за собой право аннексировать Боснию и Герцеговину в момент, который она признает подходящим»{266}. В результате Царь вынужден был отказаться от ноты протеста Вене по поводу аннексии Боснии и Герцеговины.

Между тем 23 сентября/5 октября в Петербурге австро-венгерский посол сообщил о предстоящей «свободе действий» в Боснии и Герцеговине и передал памятную записку с предложением выступить совместно о признании Болгарии самостоятельным королевством{267}. 24 сентября/7 октября вышел указ императора Франца Иосифа о присоединении Боснии и Герцеговины. Николай II в послании Францу Иосифу указал, что это было сделано, «предупредив нас всего лишь за 24 часа и не посчитавшись ни в малейшей степени с моими возражениями»{268}.

Ночью 25 сентября/8 октября Николай II получил телеграмму от адмирала Ф. В. Дубасова, извещающую, что «Босния и Герцеговина присоединены к Австрии, как имперские земли, с обещанием в будущем постепенно очистить Санджак. К сербской границе стянуты части VII, XV корпусов»{269}. Чуть ранее в Париже о состоявшейся аннексии из газет узнал и Извольский. Вена поставила весь мир перед совершившимся фактом. Одновременно пришло известие о провозглашении Болгарией независимости.