– Ну если вы хотите, чтоб империя распалась, – то так и продолжайте. Потому что массовое высшее образование на национальном языке формирует и расширяет именно национальную элиту. Которая при первой же возможности начнёт строить своё национальное государство, оттяпав от империи не только свои национальные земли, но вообще все, какие только будет возможно. До которых руки дотянутся.

– Формирует? – усмехнулся Николай. – То есть ты хочешь сказать, что пока университета не было – не было и элиты?

– Ну нет, конечно, – слегка смутился Даниил, но затем упрямо вскинул голову. – Была, но-о-о… знаешь, можно сказать так – университет повышает качество старой элиты и резко умножает число новой. Пусть и низовой – тех самых чиновников, таможенников, учителей, полицейских. Кому на самом деле они будут верны, выучившись на национальном языке и проникнувшись национальной историей и культурой? И не будут ли они воспринимать нашу империю как захватчика, растоптавшего их пусть и маленькое, но, несомненно, развитое, достойное и уютное национальное государство… или как минимум саму возможность его создать? России действительно нужно, чтобы на её недавно присоединённых окраинах происходило именно это?

Николай задумался:

– Хм-м… с такой стороны я на это не смотрел. Всегда считалось, что достаточно получить верность аристократии, а остальной народ последует за ней.

– Ну да – аристократия всё зарешает, – фыркнул Даниил. – После французов с их революцией не смешно так думать-то?

Молодой великий князь ожёг его злым взглядом:

– Данька – не забывайся!

– Да молчу уже, – сдал назад бывший майор, но всё-таки не удержался и добавил: – А я бы всё-таки послал в эти ваши Виленский и Дерптский университеты какого ловкого человечка, чтобы тот разузнал, как оно там всё на месте обстоит. Точно лишним не будет…

Николай молча покачал головой:

– Вот всё время так – пока я к тебе ехал, думал вместе порадуемся, а с тобой поговорил – так вся радость прошла напрочь. И что теперь делать прикажешь?

– Да что делать понятно – нужно русские школы и университеты открывать, а не к разным инородцам подлизываться, – пробурчал Даниил. – Но если тебе неприятно, когда я свои мысли высказываю, – так скажи. Буду молчать, шашлыки жарить да кофе заваривать… как раньше.

– Будто ты раньше когда-нибудь молчал, – пробурчал Николай. – Хотя, надо признаться, уважения от тебя, до того как ты дворянином стал да железную дорогу построил, куда больше чувствовалось. А ныне совсем распоясался, – он вздохнул. – Ладно, я вот ещё о чём с тобой поговорить хотел. Ты Николая Никитича Демидова помнишь? От которого к тебе приезжали эти… как их…

– Отец и сын Черепановы?

– Да, точно! Так вот, ты же знаешь, что они на вас с англичанином насмотревшись, затеяли большую заводскую дорогу от Нижнего Тагила и до Верхнесалдинского завода…

– Ну да, старший Черепанов мне об этом писал. Они, помнится, думали ещё парочку затеять – до Невьянска и Кушвы.

Николай вздохнул и поморщился:

– Об этом уже речи не идёт. У них и на первой что-то не то творится. Построить-то они её в основном построили, но вот работает она как-то не так. Всё время какие-то проблемы… Уже три крупных крушения случилось. Действительно крупных – и народу побило, и пути разрушились. Вот он мне и написал, попросив отпустить тебя на Урал, дабы ты разобрался там, что они не так делают. Ты как, сможешь дела наших заводов на кого-нибудь оставить и съездить посмотреть, в чём там проблемы?

Даниил задумался. В принципе, никаких особенных препятствий к этому не было. Завод… работал. И приносил прибыль. Вот только, смешно сказать, – паровозо- и вагоностроительный завод зарабатывал на всём чём угодно, кроме как на паровозах и вагонах. Потому что на них нынче заказ был только от Демидовых, причём цену ему пришлось выставить практически по себестоимости. Чтобы вообще получить этот заказ. У Демидовых-то на Урале и свои заводы были – о-го-го, да и Черепановы много чего нахватались за те несколько месяцев, пока у него гостили. Так что и паровоз, и уж тем более вагоны они могли и сами сварганить… Да, похуже, возможно, даже заметно хуже – приблизительно такие же, какие делали все остальные, кто занимался их производством… ну кроме Тревитика, но сделали бы. И поэтому цену пришлось снижать. Не ниже себестоимости, конечно, но где-то очень близко к ней… А основные деньги зарабатывали в основном на мелочовке – на производстве писчих металлических перьев, керосиновых ламп, готовален, линеек, угольников, транспортиров и всём таком прочем. Нет, более крупные заказы тоже исполнялись – те же паровые копры и краны, паровые машины для привода станков и для речных судов и буксиров, которые строились на заводе Берда, но подобных заказов пока был мизер. Новых же заказов на паровозы и вагоны не было вообще. Так что после выполнения заказа Демидовых эти цеха просто остановятся. Да и не факт, что всё заказанное будет востребовано. Ну, учитывая, что планы по постройке дорог на Невьянск и Кушву отложены… Потому что никаких новых железных дорог в стране не строилось – у государства денег на это не было, частные же лица, несмотря на все усилия увеселительной железной дороги, которая продолжала с успехом гастролировать по городам и весям России, вкладываться в столь незнакомое дело пока не рисковали. Так что делать ему на заводе было по большому счёту нечего. С текущими задачами справится помощник управляющего. Ветка от Финского залива до небольшого порта в устье Мги так же не была сильно востребованной, хотя кое-кто успел оценить удобство перевалки грузов паровыми кранами сразу на поданные платформы и доставки на устье Мги, где тут же всё теми же паровыми кранами их перегружали на речные барки. Но по большей части народ пока предпочитал пользоваться привычными причалами в Санкт-Петербургском порту. Керосиновый заводик и цех керосиновых ламп также пока работали ни шатко ни валко. Ну да народ здесь был по большей части привержен старине и весьма насторожен к новому. Так что слоган «новый, улучшенный» здесь, скорее, привёл бы не к росту продаж, а к сокрушительному провалу рекламной кампании… Нет, какую-то часть рынка средств освещения они себе получили, но пока не очень большую. Здесь, скорее, более коммерчески успешным стало бы производство свечей, например тех же парафиновых… но, в отличие от керосиновых ламп, про их «конструкцию» или, скорее уж, технологию производства бывший майор не знал ничего, кроме самого этого слова. Впрочем, он попытался что-то сделать… ну как – сказал Карлу, что он слышал, что где-то есть такие «парафиновые свечи», после чего тот запустил серию исследований, но пока ни к какому внятному результату это не привело.