Да, Призрак угадал. Установочные данные, похоже, устарели. Впрочем, интернет помнит все, так что дело может обстоять куда проще: объект, в отличие от большинства наших современников, просто не любит светиться. Несколько результатов сеть мне вываливает, но все не то. Сорокалетняя мать семейства с Кубани, тридцатилетняя продавщица с Дальнего Востока, пятидесятилетняя бьюти-блогерша из Татарстана, пятнадцатилетняя школьница из Канады. Из Канады! С таким именем и фамилией! Но пишет по-русски. Либо из эмигрантской семьи, либо участница какой-нибудь программы обмена. Неинтересно. Это не та, что мне нужна. Равно как и все прочие. Да, имя-фамилию она сменила. Как и ожидалось.

И я начинаю искать лицо. Странно, что старшее поколение, даже те из них, кто в сети чувствует себя вполне уверенно, про поиск по изображению вспоминает в последнюю очередь. Или вовсе никогда.

Ясно, что точно таких же снимков в сети нет. Но снимков Призрак прислал действительно много, есть с чем поэкспериментировать.

Бесконечные страницы уже сливаются в одну – пора закрыть ноутбук и немного поспать. Но прерывать поиск страшно – как оборвать леску, за которую схватилась невидимая в глубине рыбка. Она там есть, я… я чувствую!

Она там есть! В темной комнате вдруг становится светлее.

Начинающая художница и ее выставка на пригородном пляже. Городок маленький, теоретически курортный, а практически – захолустье, почти деревня. Разве что застроена не избами, а двух-, трехэтажными домиками. Некоторые каменные, другие фахверковые. Семейные отельчики лепятся поближе к морю, но отдыхающих отнюдь не толпы, так что дальнюю, каменистую часть городского пляжа отдали в пользование желающим самовыразиться. Творцы, впрочем, тоже не торопятся выстраиваться в очередь, так что упомянутая выставка становится вполне событием, заслужив два с половиной репортажика в местной прессе да три-четыре поста в средней руки блогах – через один из них я на нее и натыкаюсь.

Джейн Доу, значит?

С журналистами она говорит по-английски – ну, Джейн же Доу, как иначе. Интервью любопытное. Художники – вообще художники, рисовальщики, писатели, музыканты – о себе рассказывают с удовольствием. А эта улыбается – я прокручиваю коротенькое видео несколько раз – и отсылает к картинам.

Картины, к слову сказать, мне не очень. Да и можно ли назвать картинами эти наброски?

Но Джейн Доу!

Так в английской практике именуются неизвестные. Джон или Джейн Доу. Чаще всего это неопознанные трупы, но встречаются и живые. Например, подобрали на улице жертву тотальной амнезии, сунули в соответствующее заведение – надо же как-то безымянного пациента называть. Эта, на выставке, очень даже живая. И уж конечно, не пациентка психиатрической клиники. Если, конечно, забыть, что все художники малость не в своем уме.

У этой художницы даже сайтик имеется. Собственных ее изображений там нет, вообще ничего личного, только картинки – такие же эскизы, как в пляжной экспозиции – да фотоальбом, подобранный по непонятному мне принципу: Питер, Австрия, потом вдруг Аргентина, Греция и Балканы. Балканских снимков немало. Но, в общем, ни о чем. Снимки такие же безликие, как ее новое имя. Потому мне сайт и не попался. Поди найди в сетевых просторах Джейн Доу. Машу Иванову – и то легче отыскать, ей-богу.

Если это не она, то я – султан Брунея.

Думаю я недолго. У сайта есть собственная почта. Отлично. Я создаю бланк письма и быстро набираю: «Меня зовут Эдди…»

– Взгрел? – старший убойный опер Мишкин подмигнул появившейся из начальственного кабинета Арине и, поднявшись, картинно поклонился Еве, угощавшей его чаем. – Гран мерси, труба зовет!