– И не будет никаких вопросов? – выгнув бровь, бесстрастно ухмыляется Фей.

– Я знаю ответы на все, кроме одного. Но если ты нуждаешься в исповеди, то пожалуйста, у тебя есть полторы минуты.

– У тебя будет возможность выслушать мою исповедь, Джером.

– Сомневаюсь.

– Поверь мне на слово.

– Никогда.

– У тебя нет выбора.

– Мне не нужны твои оправдания.

– Я не собираюсь оправдываться.

– Одна минута, Фей.

– Сражаться с женщиной – очень по-мужски, Джером, – саркастически произносит она. Я не собираюсь спорить. У нас слишком мало времени, чтобы тратить его последние капли на бессмысленные склоки.

– Ты не женщина, Фей. Ты чудовище, – сообщаю, прищурив глаза.

Она смеется хрипло, приглушенно, иронично.

– Он не придёт, Фей. Никто не спасет тебя, – произношу я резким тоном, и улыбка застывает на ее губах. В глазах цвета лазури мелькают растерянность и сомнение, пробиваясь сквозь стены самообладания. Всего мгновение, и она прячет неуверенность за толстым слоем льда.

– Ты бы не посмел, – недоверчиво качает головой, бросая фильтр под ноги. Я выпускаю колечки серого дыма, склонив голову к плечу.

– А я ничего и не сделал. Это ты убила его! – достаю из кармана пальто кольт, ощущая тяжесть убийственного металла в руке, обтянутой кожаной перчаткой.

Фей медленно опускает на оружие свой взгляд. По-прежнему невозмутима. И когда наши глаза встречаются, мне даже кажется, что я вижу в них любопытство. У нее есть еще тридцать секунд, чтобы узнать официальную версию.

– Из этого пистолета. Вы встретились здесь, чтобы обсудить свои планы, поспорили и не сошлись во мнениях. Спонтанная ссора, закончившаяся трагически для обоих. У Логана сдали нервы, его можно понять. Столько трагедий навалилось. Гибель сына. Скандал с дочками-наркоманками, крах бизнеса.

– Думаешь, что все предусмотрел?

– Его труп в багажнике автомобиля, – сообщаю, ударяя кольтом по бедру. – Знаешь, ты ошиблась, Фей. Просчиталась. Я все-таки обошел всех, на кого ты работала.

– Нет. Ты заблуждаешься, – она качает головой, окидывая меня печальным взглядом, в голосе звучит сожаление.

– Тройная игра, Фей. Не надейся, что мне неизвестно, кто еще руководил твоими действиями. Ты все время ставила не на тех игроков.

Она вскидывает подбородок, и теперь я вижу в глазах напротив подобие заинтересованности, сменяющееся пониманием, смирением.

– Он не боится смерти. Нельзя победить того, кто уже приговорен, – произносит опустошенным голосом.

– Я знаю.

– У тебя остался один вопрос. Последний.

– У тебя не осталось времени, – я показываю обуглившийся фильтр. Ее улыбка становится шире, соблазнительнее, взгляд глубже. И я снова вижу ту девушку, которую встретил на приеме сенатора. Вечность назад. На самом деле какие-то полгода. Она ослепила меня, свела с ума и сделала все, чтобы уничтожить. Почти справилась.

– Зачем? – вырывается у меня, прежде чем я успеваю понять, что снова поддался на ее провокацию. Фей приоткрывает полные губы, глубоко вдыхая, и сейчас я вижу проблески эмоций на красивом лице, боль в расширившихся от страха зрачках.

– Месть, деньги, расчет. Это твои варианты? Ни один не верен. Как бы дико ни звучало, но все, что я делала, было из-за тебя и отчасти ради тебя, – произносит она с настолько искренним выражением лица, что первые две секунды я пытаюсь вникнуть в смысл прозвучавших слов повторно, решив, что ослышался. С моих губ срывается нервный смех.

– Хорошая попытка, Фей. Но Зак был прав, ты совершенно ненормальная.

– Мужчины любят безумных женщин, – не моргнув глазом, улыбается Фей и мгновенно меняется в лице. – Надеюсь, ты найдешь силы простить себя и защитить то, что тебе дорого. Я знаю, как ты ценишь семью. Не меняйся. Береги… – севший от холода голос срывается, задрожав. И прищурив глаза, я пристально смотрю в ее мгновенно посеревшее осунувшееся лицо.