Человек. Путник, спешащий к Оазису.

– Чем он не угодил тебе, Властелин? – прошептал я. – Или… и это Носитель Дара?

Ветер пустыни, уже не горячий, холодно-льдистый, стегнул меня по щекам. Звезды в безлунном черном небе начали затягивать тучи. Опережая их, упали на песок первые капли дождя. Деревья недовольно зашумели.

– Не по правилам, Властелин, – усмехнулся я. – Паникуешь…

Красная точка упорно двигалась к Оазису – по скользкой, мокрой Дороге, сквозь черно-синюю сеть дождя.

Я встал с колючего песка, спрятал бинокль в футляр. Вынул меч, пристроил его в поясной петле. Когда дерешься среди деревьев, это гораздо удобнее.

Но уже через минуту я понял: драться не придется.

По дороге шел мальчишка. Его и подростком-то назвать было нельзя – лет десять, не больше. Мокрая одежда из тонкой светлой ткани облепила худенькое тельце, и я поежился, представив эффект такого компресса. Но пацан словно и не обращал внимания на холод – шел, запрокинув голову и жадно ловя открытым ртом дождевые капли.

– Из родника можно напиться куда быстрее, – негромко сказал я, когда он подошел поближе.

Мальчишка мгновенно остановился. Взглянул на меня – быстро, чуть настороженно. И ответил с едва заметной тенью смущения:

– Говорят, от дождевой воды быстрее растешь…

– Говорят, от нее легко простываешь, – в тон мальчишке ответил я.

Пацан кивнул. Провел рукой по бедру – и я вдруг увидел направленный на меня пистолет. Большой, тяжелый, абсолютно неуместный в детских руках.

– Это моя Дорога, – с едва заметным вызовом сказал он.

– А это – моя. – Я кивнул в сторону своей. Мокрой, глянцевито поблескивающей в полутьме.

– Общий Оазис? – Мальчишка просиял. Пистолет он теперь держал за ствол, будто собирался заколачивать им гвозди.

– Да. Мир?

– Мир…

Мальчишка подошел ко мне вплотную. Все с той же нерешительной робостью и полным пренебрежением к ливню.

– Вы один на Дороге?

Я кивнул.

Мгновение поколебавшись, мальчишка засунул пистолет за пояс. Тонкий кожаный ремешок тут же съехал под тяжестью оружия.

– Он не заряжен. У меня давно кончились патроны.

Голос дрогнул, словно мальчишка уже пожалел о своих словах.

Я медленно вышел из-под ненадежной защиты деревьев. Дождевые струи хлестнули по плечам, волосы мгновенно слиплись мокрыми прядями. Осторожно, стараясь не делать быстрых движений, я тронул мальчишку за плечо:

– Оазис очень маленький. Здесь нет опасных зверей, я проверил.

Он кивнул – но все еще неуверенно.

– Страшно одному в пути? – тихо спросил я.

Мальчишка вздрогнул. И прижался ко мне.

Палатка была маленькой, но для двоих это оказалось скорее преимуществом. Костер горел прямо перед входом, его тепло разгоняло ночной холод. Редкие капли, пробившиеся сквозь ветви деревьев, бессильно барабанили по непромокаемой ткани, шипели, падая на догорающие угли.

– А мы не загоримся среди ночи? – спросил мальчишка.

Я покачал головой:

– Это добрый огонь… огонь Оазиса, дома. Понимаешь?

– Нет, – честно признался мальчишка.

– Я и сам толком не объясню. Мы пришли сюда как гости – и потому не будем чужими. Я собрал для костра сухие ветки, развел огонь на старом кострище… Попросил разрешения. Надо не забывать, что пришел как друг, – тогда не станешь врагом.

– Понятно, – не совсем уверенно заявил мальчишка. Мы лежали рядом, лицом к огню, под тонкой крышей палатки, на ворохе опавших листьев, накрытых одеялом. – Скажите, а правда, что все Дороги однажды кончаются Оазисом? Большим, где живет много людей, пятеро… или даже десять… И уже никуда не надо идти.

– Не знаю, малыш, – поколебавшись, признался я. – Это известная легенда. Но сколько в ней правды… Скажи, ты помнишь что-нибудь