…

Если ты не уверен в себе, к Саше Малышеву не подъезжай, к Сереже Васильеву не подъезжай, с Букиным не разговаривай, и тогда будешь платить мне. Правильно? Ну и правильно, на х… надо, чтобы обо мне все знали? Обо мне знают те, кого я прикрываю. На х… надо, чтобы каждая проститутка обо мне знала. Деловые люди, с которыми я имею дела, меня знают. Друзья там мои. С Малышевым мы вместе выросли, Пашка Кудряшов, Кумарин, «Роза Ветров».

…

Под «крышу» нужно влезать к кому-нибудь. Понимаешь? Я весь удар беру на себя, понимаешь? Мне придется воевать. Просто воевать. То есть мне надо говорить так, б…ь. Вот я приеду на стрелку, скажу, вот коммерс мне отдал бабки, б…ь, как вы просили, но вы их х… получите. Все. Все претензии ко мне. Вот единственный выход. Согласен? Чтоб к тебе не было претензий. Мне надо, понимаешь, в конце концов, если так делать, мне надо тоже, б…ь, одному, на х…, тяжело будет выводить, я тебе сразу говорю. Значит, надо, это самое, на братву сразу деньги. Там «казанские», значит, я в Москву к Французу поеду. Тоже с голыми руками не приедешь. Если пообещал сколько-то, нужно будет выполнять это. Так можно ляпнуть все, что угодно. Сказать, что отдам, а с чего отдам. Нет, ты уж лучше, старик, подумай.

…

Вот здесь гостиница «Мир», Мопс, беспредельщик этот, там болтался. Восьмидесятые годы, вначале, там, оттуда все мы выросли. И Кумарин, и Пашка Кудряшов – все ведь мы вместе росли, можно сказать. Гена там болтался, через день, б…ь, шелабаны получал. Это очень важно. Ты не волнуйся.

…

Кумарин, б…ь, тоже, на х…, насобирал там разных, там рязанских, б…ь. Кто, на х…, не приедет, а ребята, б…ь, да вот, оставайтесь. Мы как раз, наоборот, всех выгоняем, из Ленинграда. Х… знает, во что превратили город. Бардак.

На них страна надеялась

Сергей КУШИН

В младших классах я был слабенький. Не то что на значок ГТО, а подтянуться ни разу не мог. На улице со шпаной робел, а по подвалам с ними не очень нравилось ползать. Что-то внутри сработало, иначе по малолетке с ними пошел бы и потом себя бы нашел, но не в том месте. Пошел в борьбу, маленький зал в Невском районе. Тренер говорит – просто виси на турнике, хоть немного сгибай руки. Болтался на шведской стенке как сосиска, утром начал что-то себе доказывать – бегать по Володарскому мосту. Разошелся так, что прибегаю домой, а завтракать не могу – рвет. После летнего лагеря подтянулся 17 раз. Кто сачковал, я тому говорил: «Ты сачковать и дома мог. Ты слышал песню – „Мы верим гордо в героев спорта“?! На нас страна надеется!»

Я помню, была Олимпиада в Москве, 80 год. Я бегаю кроссы, лечу мимо баскетбольной площадки, начинаю подтягиваться: тридцать пятый, тридцать шестой… кисти уже не держат, а я думаю – нашим на Олимпиаде тяжелее, ну хоть чем-то им помогу. Тридцать девятый, руки скользят, сороковой, нашим труднее – и вдруг слетел и затылком о землю – хлоп. Открываю глаза, звездочки какие-то, встал и побежал, представил, что я на Олимпиаде и вся страна на меня смотрит, ждет, когда Гимн СССР заиграет.

Я выполнил мастера спорта по классической борьбе в 1981 году на турнире «Северное сияние». Поверил в себя, руки стальные стали. Первый раз, а мне 20 лет, пригласил девушку в Мариинский театр. Институт Лесгафта же рядом, парни идут – ржут: во, смотри, Кушин цветы купил, на балет идет. А я уже в себе уверен, а в 90-х иногда только за то, чтобы со мной поговорить, коммерсанты по 10 тысяч долларов выкладывали.