Молоток с грохотом опустился на стол.

Вертинский подхватил меня под руку, мы двинулись к выходу. На полдороге к Вертинскому с другой стороны пристроился молодой упитанный мужчина, по всем признакам – юрист: лицо юриста, глаза юриста, а уж манеры так и вовсе адвоката.

– Иван Данилович, – сказал он хорошо поставленным, богатым на оттенки голосом адвоката, – а что вы посоветуете насчет давления садомазохистов? Ведь реабилитировав геев, мы просто обязаны сделать следующий шаг! Движение садомазохистов требует внести их в списки избирателей. В Центре они арендовали, а потом и выкупили большое здание, старинный особняк какого-то боярина, ставшего князем. Да, в районе Бульварного кольца! Задним числом насочиняли легенд, что он был тайным садомазохистом, в его имениях проводились оргии, после которых обезображенные окровавленные трупы вывозили на трех-четырех телегах… Брать или не брать это дело?

Вертинский сказал с ленивой усмешкой:

– Эдуард, признайтесь, вы уже приняли, я вас знаю!.. И взяли крупный аванс, вы начинаете всегда с этого. Какого совета ждете от меня?

Адвокат по имени Эдуард даже не смутился, сказал с наигранным возмущением:

– Я просто встал на сторону свободы! Не понимаю, откуда эта тупоумная страсть все запрещать и всему препятствовать?.. Точно так же совсем недавно велась кампания против зоофилии, а еще раньше – против педерастии!.. Но вот разрешили и… что? Да ничего не произошло. Ни небо не рухнуло, ни землетрясения не случилось, ни огненный дождь с небес… Все живут, как и жили. А эти садомазохисты… Если живут своим миром, своими увлечениями, то какое мне дело до их хобби? Термин «политкорректности» придуман не случайно. Слишком много в нашем обществе нетерпимости, зла, ксенофобии!

Вертинский сказал с сомнением:

– Да против классического садомазохизма никто вроде бы и не возражает!.. Но когда они приносят в жертву людей, особенно – младенцев…

Эдуард поморщился.

– Никто не стоит на месте. Развивается и садомазохизм. Почему он обязательно должен быть классическим? Сейчас не времена маркиза де Сада! Сейчас новые веяния, новые течения. Главное, чтобы были соблюдены права личности и… общечеловеческие… да-да… общечеловеческие права индивидуума. А человек, между прочим, вправе распоряжаться своей жизнью. Это в старину церковь наложила запреты, дескать, жизнь человека принадлежит Богу, только он вправе ее отнимать… А потом еще добавили, что принадлежит и Отечеству, царю, народу, партии! Сейчас же полная свобода от всего!.. И если человек хочет умереть красиво на дыбе или даже посаженным на кол, то нельзя ему отказывать в таком удовольствии… тем более что для других еще большее удовольствие – сажать его на кол, сдирать с живого кожу, выкалывать глаза, обрезать уши, рвать волосы…

Вертинский хохотнул:

– Ты об этом с таким удовольствием? Сам ты не садист?

Эдуард заколебался, пугливо взглянул на меня, что-то я все время молчу, только слушаю, в самом деле, не пора ли переходить в стан этих сексменьшинств, как раньше перешел в предыдущие, но еще раз посмотрел на наши морды, ответил с двусмысленной улыбкой:

– Садист есть в каждом, почитайте Фрейда… Добавлю, в каждом из нас! Так что не зарекайтесь. Я считаю, что нельзя мешать людям получать им свои удовольствия. Конечно, если это не нарушает общественный порядок, не создает пробки на улицах, не ведет к увеличению преступности и росту банд.

Вертинский напомнил:

– Но они нередко приносят в жертву и младенцев!

Эдуард поморщился.

– Вы уверены, что это садомазохисты? Может быть, все же члены сатанинского культа?.. А как вы считаете?