— Да кончай ты это!

— Сам кончай! Я приеду…

— Не вздумай, дурачина! За тобой же следить могут, и скорее всего будут, как только сложат два и два, и зачем ты бучу в ресторане поднял.

— Что за *банутые шпионские игры, Горе?!

— Ну не еб… дурнее твоих мистических загонов. Все, мужик, на созвоне!

7. Глава 7

Глава 7

Разговор у Ильи с Громовым вышел явно крайне неприятным, судя по тому, что я успела услышать и какие его взгляды перехватить. Он и до того-то обрывал почти сразу наш визуальный контакт, стоило только пересечься взглядам, а теперь-то и вовсе избегал на меня смотреть и через плечо, и в зеркало заднего вида.

Первая горячка от самого факта побега схлынула, и я поежилась от начавшего просачиваться сквозь кожу дискомфорта. А что если у Горинова тоже так? Что если он уже откровенно жалеет, что вообще связался? Просто поддался импульсу, памятуя о том, что между нами случилось, а теперь не понимает на кой черт так сделал. А может, именно клякса той нашей близости, после которой он сбежал без оглядки, сейчас расползается пятном в его сознании, заставляя жалеть все больше? Смысл надумывать? Я же и так не собираюсь задерживаться с ним рядом и обременять необходимостью нежеланной заботы, так что, как только обрету хоть какое-то понимание как действовать дальше, то сразу избавлю его от обузы.

С трассы мы свернули, когда снаружи уже начались ранние осенние сумерки, а в населенный пункт въезжали уже почти в полной темноте и по плохой дороге, где Илье то и дело приходилось объезжать огромные лужи. Фонарей тут тоже было не густо, так что очертания заборов и домов едва угадывались. Наконец мы свернули, и Горинов заглушил двигатель, и сразу стал слышен громкий собачий лай и подвывания.

— Инна, ты сиди, я сейчас собак уйму, чтобы уже не шумели, и понесем девочку в дом.

Он выбрался из салона, не став хлопать дверью, а только прикрыв ее, и исчез во мраке. А на меня буквально накинулись все пережитые за последнее время страхи, как если бы их только и держало на расстоянии присутствие рядом Ильи. А стоило ему только отдалиться, и они навалились, ядовито шепча пугающе вопросы прямиком в мозг. Что было бы, если бы побег не удался? Что будет, если нас найдут? Что ждет меня впереди? Как нам с Нюськой дальше-то жить? Где? На что? Понятно, что мама не откажет, и первое время можно будет у них с дядей Андреем пожить, но это же не навсегда.

Во дворе и перед воротами из глухого металлопрофиля зажегся свет, отгоняя темноту и мрачные мысли, и вскоре открылась калитка, и появился Илья. Пошел к машине и вдруг обернулся, а в круге света появилась женщина. Они остановились, о чем-то говоря, и женщина положила ладонь на его руку в районе локтя, а мне горло будто черной жгучей веревкой захлестнуло, лишая нового вдоха. Это его жена? Или близкая подруга, любовница. Я же ничего не знаю о нем, как и с кем жил. Яков не рассказывал сам, а я нарочно не спрашивала. По нынешним временам разве мог такой мужчина, как Горинов, остаться без женского внимания? Тем более, в деревне, где все нормальные вовремя подались достойной жизни в город искать или смолоду женаты, остальные каждый первый — алкаши.

Илья и незнакомка разошлись, и он заглянул в салон.

— Это твоя жена? — выпалила я и тут же испугалась.

— Нет, — лаконично ответил Горинов и, чем-то щелкнув в своем сидении, аккуратно сдвинул его вперед и наклонил спинку к рулю.

— А кто? — он вскинул голову, сверкнув глазами в темноте. — Я в том смысле, что может мы с Нюськой не к месту, и она станет на тебя серди…