- А если один не против, а другого не спросили даже? – нахмурилась я.

- Думаю, такая ситуация невозможна, - покачала головой лиария. – Если только один из супругов не подвергся атаке на свой разум и не доказано, что он не способен в полной мере отвечать за свои поступки и решения. В этой ситуации, как мне кажется, вопрос будет рассматриваться на совете лиаров под руководством владыки. Союзы в Рашиисе не расторгают просто так, - уверенно заявила она. – Если браслет не расстегивается – союз истинный, одобренный и благословленный Матерью-создательницей, лишь крайне веская причина может послужить оправданием расторжению такого брака.

В общем, чело… лиария я взрослая, прекрасно понимаю, как такие дела обстряпывают те, кто наделен властью. А отец, будучи первым советником владыки, недостатка власти явно не испытывает. Выходит, папочка вес же расторг с мамой брак и женился повторно. Вот тогда-то мамин браслет и расстегнулся. Помню, в тот день она заметно потемнела лицом, ходила сама не своя. Но, судя по тому, как истово мама заставляла меня заучивать имя отца, она все поняла. Не подумала, что отец умер, а поняла, что он нашел способ расторгнуть брак. Теперь браслет – мое единственное доказательство нашего родства. Вопрос только в том, откуда у меня взялся такой взрослый брат? Или мама не первая папина жена? Голова кругом от этих рассуждений, где полно вопросов и ни одного ответа.

22. Глава 22.

Глава 22.

Я решила предпринять еще одну попытку. Расставаться с браслетом, чтобы кому-то что-то доказать никакого желания я не испытывала, а потому нашла на рынке живописца и попросила как можно точнее перерисовать украшение, сохраненное матушкой. Ради этого пришлось задержаться в Луидоре дольше намеченного, но результат того стоил.

Изображение на бумаге получилось выше всяческих похвал. Рисовальщик, как здесь зовут художников, справился с работой на отлично. Прорисовал малейшие детали, изобразив украшение на женской руке, моей. Грамотно наложил тени, покрасил браслет, и он из графитового стал красным, как и настоящий, при этом мастер сумел попасть практически тон в тон. Я восхищенно подняла глаза от листка и посмотрела на убеленного лиара.

- Спасибо, даже не ожидала такого результата, - честно призналась я.

- Лиария, не стоит меня обижать, - усмехнулся в усы мужчина. – Меня на этом рынке все знают. Если нужно портрет нарисовать или украденную вещь по описанию – сразу старого Никриша ищут.

- Лиар Никриш, вы просто гений! – выдохнула я, прижимая изображение к груди. – Скажите, а лиара по описанию вы нарисовать можете?

- Это сложнее, лиария, - огладил седую бороду рисовальщик. – Зависит от того, как хорошо описать сможете, как вы его чувствуете.

- Простите, не поняла. Что значит, как я его чувствую?

- Того лиара, которого хотите, чтобы я изобразил. Я могу видеть свет ваших чувств, лиария, и портрет получится ярко окрашенным вашим отношением. Если же вы равнодушны к тому лиару или плохо его знаете, не стоит и браться за работу – ничего не выйдет.

- Я вас поняла, - кивнула наконец я, поразмышляв над словами мастера. – Речь идет о моей маме, она умерла, когда я была еще ребенком. Но я очень хорошо ее помню. И ее, и ощущения, тепло, что она во мне вызывала.

- Тогда можем приняться за работу, - потер руки рисовальщик. – Но для этого нужно другое помещение. Без суеты и гомона. Мне нужно будет настроиться.

- Пока я не могу пригласить вас к себе, - извиняющимся тоном сообщила я. – Но как только что-нибудь придумаю – я вас найду. Рада была с вами поработать, лиар Никриш, - искренне заверила мастера, передавая ему оговоренную плату.