Накануне отъезда, я уже спать собиралась, несмотря на страх перед агрией, практически живущей со мной, и множество слязнов вокруг домика в окно кто-то с силой затарабанил.

Вышла, накидывая на себя теплый платок, Гриса терлась тут же, под ногами мешалась.

- Хозяйка, помоги! - взмолился смутно узнаваемый мужик. – Не откажи в помощи, очень тебя прошу. Совсем моя кормилица плоха.

- Доброго вам денечка, - я спустилась с новенького крыльца, с удовольствием ступая по широким ступеням. – Объясните толком, что случилось?

- Лиария, миленькая, - мял в руках шапку мужчина, - Бриска моя занеможила, с вечера стонет, воет и от корма отказывается. Живот вспучило, ногами сучит, а подняться сил нет. Помрет же, кормилица, что тогда делать стану?

- Бриска, это ваша зухола? – решила уточнить.

- Зухола, кто ж еще, - охотно закивал посетитель.

- А почему вы ко мне с этим пришли? – не могла не поинтересоваться я.

- Дык всем известно, что тянется к вам зверье всякое. Чувствуете вы его. Гляньте на Бриску, може, что и подскажете. Не оставьте в беде!

Мужик в волнении мял шапку, переступал с ноги на ногу и вообще пребывал в явном отчаянии, раз даже усевшуюся тут же, у меня в ногах агрию не заметил, да он на дикую кошку даже не взглянул.

- Хорошо, пошли, - решилась я. – Как звать-то вас?

- Дядька Лимар, - шмыгнул мужчина.

- Ладно, дядька Лимар, показывайте дорогу. Гриса, останься дома, - попросила агрию, пристально на нее посмотрев. Кошка демонстративно зевнула, обнажая множество крупных клыков и разлеглась прямо на крыльце. Вот тут дядька Лимар и побледнел, только сейчас обратив внимание на мою питомицу.

Идти было недалеко. Мой домик в отдалении ото всех, но и дядька Лимар почти на окраине живет, как выяснилось. После пустыря, на котором я планирую в будущем ореховую рощу, прошли три дома, свернули на соседнюю улицу, миновали с десяток изб и подошли к владениям Лимара. Обычный дом, забор, калитка, все как у всех. Впустив меня внутрь, дядька Лимар вышел вперед, показывая дорогу к сараю за домом. Тут на подстилке из свежей соломы лежала взрослая, довольно крупная зухола. Животное явно было не в порядке. Все, как и говорил Лимар. Зухола тряслась, сучила ногами, живот ее волнообразно сокращался. На нас несчастная не обратила ровным счетом никакого внимания.

Пока осматриваю Бриску, расскажу вам немного о зухолах. Это просто потрясающие создания, невероятное смешение несовместимого! Сравнить могу разве что с утконосом в земной фауне. А все потому, что зухолы размножаются путем откладывания яиц, но детенышей при этом вскармливают молоком! У утконосов на Земле нет привычных молочных желез, у них молоко выделяется, словно пот, детеныши его слизывают с брюха матери и быстро растут. А у зухолы присутствует пусть не совсем обычное, но все же вымя. После того, как зухола впервые становится матерью, ее постоянно доят, не давая прерваться этому процессу. Молоко, что я пью почти ежедневно и из которого местные изготавливают сыр и прочие кисломолочные продукты как раз зухолье!

Подошла ближе к страдалице и положила раскрытую ладонь на голову зухолы. Она доверчиво потянулась ко мне.

- Тихо, милая, - гладила я животное, прислушиваясь к собственным ощущениям и размышляя, что такое с ней может быть. И тут меня озарило. Я отпустила голову и спустилась к животу. Провела рукой вдоль, нажала, прощупывая. – Дядька Лимар, она яйцо отложить не может. Потому как не одно оно у нее, а три кажется. И мешают каждое другому.

- Да как так-то? – растерялся Лимар. - Не вязал я ее ни с кем специально.