– Я звонил на ее номер чуть ли не через каждые пять-десять минут. Начал я, наверное, где-то около половины четвертого, но она не отвечала. Но раньше она никогда не допускала, чтобы я так переживал. Я знал… Минутку. – Он с трудом поднялся на ноги. – Минутку, – повторил он и выбежал из комнаты.

Дог какое-то время смотрел ему вслед, затем осторожно подошел к Пибоди и поднес лапу к ее колену.

– Может быть, собаке хуже, чем всем остальным, – пробормотала Пибоди и, как могла, постаралась успокоить животное.

Ева поднялась с дивана, решив пройтись по комнате, чтобы снять накопившееся напряжение и получше прочувствовать характер жилища Дикенсонов.

Повсюду фотографии в рамочках. Семейные снимки, большей частью демонстрирующие Марту Дикенсон в самые счастливые дни ее жизни с мужем и детьми. Снимки детей: серьезная и красивая девочка, еще только на подступах к переходному возрасту, и хорошенький мальчуган с заразительным обаянием, голос которого встретил их сегодня у дверей.

Картины… В основном пейзажи, среди них много морских – все в приглушенных, спокойных тонах. То искусство, которое понимают и любят обычные люди, подумала Ева.

Ничего излишне яркого и помпезного ни в произведениях искусства, ни в обстановке. Приоритетами для Дикенсонов были уют и удобство для детей.

И, возможно, для собаки. В целом для всей семьи.

Все в доме говорило об очень больших деньгах. Не слишком навязчиво и отнюдь не демонстративно, но достаточно недвусмысленно.

Огонь в камине пылал так же, как и на одном из снимков в окружении рождественских подарков, детей и больших красных цветов, традиционного праздничного украшения. Настоящий камин с настоящими дровами.

Дикенсон не позволяет погаснуть огню в домашнем очаге, подумала Ева и тут же с грустью напомнила себе, что это не помогло ни ему, ни его жене.

– Очень просторная гостиная, – заметила Ева как бы между прочим.

– Двое детей и такая громадная собака. Им нужен простор.

– Да, наверное. Дома в пригороде у них нет, поэтому они решили соединить здесь все его плюсы с плюсами городской квартиры. Он – адвокат в адвокатской конторе, я правильно помню?

– Да, и ее совладелец. «Граймс, Дикенсон, Харли и Шмидт».

– Постоянно задаюсь вопросом: почему все адвокатские конторы сразу же можно узнать по их названию? На чем он специализируется?

Пибоди пыталась удержать на коленях одновременно и планшет, и голову собаки.

– На земельной собственности и на налоговом законодательстве. В общем, на денежных делах.

– Как и наши основные свидетели. Интересно. Надо посмотреть, нет ли какой-нибудь связи между Дикенсоном с его фирмой и Уайтстоуном с компаньонами.

– Фирма Дикенсона занимает два этажа в… здании Рорка. Там находится ее основной офис.

– Еще один лакомый кусочек недвижимости.

– Явных пересечений между ним и свидетелями нет, но, возможно, у них есть общие клиенты.

– Я почти уверена в этом.

Ева замолчала, услышав звук открывающейся входной двери.

В комнату быстрым шагом вошла судья Дженнифер Янг. Заметив Еву, она чуть не споткнулась, и на какое-то мгновение – всего лишь на мгновение – показалось, что она как-то неожиданно обмякла. Но практически тут же расправила плечи, и на лице застыло непроницаемое выражение. Янг сразу же проследовала к Еве, оставив позади мужчину довольно хрупкого телосложения с восточной внешностью.

– Лейтенант.

– Судья Янг. Позвольте выразить мои соболезнования.

– Спасибо. Как мой брат?

– Ему нужно было уединиться.

Судья Янг понимающе кивнула.

– Дэниел, это лейтенант Даллас и детектив Пибоди. Познакомьтесь, мой муж, доктор Янг.