– Сильно он «напоминался»?

– Как сказать… В основном почти всю чекушку выпил я. На его душу пришлось не более пятидесяти граммулек. От такой нормы не пристало ему вообще опьянеть… За короткий миг ливень обернулся форменным потопом. Заполыхали молнии, и так гулко загромыхало, что я, считай, совсем оглох.

– От чего машина загорелась?

– Возможно, ошибаюсь, но мне почудилось, что одновременно с громовым раскатом молния так хлестко врезалась в машину, что та сразу огненной свечкой вспыхнула.

– Топливный бак взорвался?

– Нет, взрыв бабахнул позднее, когда пламя забушевало во всю ивановскую.

– В это время вблизи кладбища были люди?

– Перед грозой в подлеске, за иномаркой, бродил какой-то мужик с великом и рюкзаком за плечами. Потом как-то незаметно куда-то пропал.

– Что он там делал?

– Наверно, полевой чеснок собирал, а может, траву жал для кроликов.

– И больше никого не было?

– Нет. Обычно здесь посетители толкутся постоянно. Одни приходят усопших родственников помянуть, другие – могилки подправить. Еще в последнее время от хулиганистой шпаны отбоя не стало. Повадились, варвары, срывать с памятников медные таблички да алюминиевое литье для сдачи в металлолом. Сегодня же, видать, надвигавшаяся гроза отпугнула народ.

Бирюков показал на примятую возле догорающей «тойоты» траву, затем на продавленный широкими автомобильными колесами след, который направлялся из подлеска к щебеночной дороге, и сказал:

– По-моему, здесь еще кто-то был…

– Тут часто автомашины останавливаются, – быстро ответил сторож. – Может, это раньше проехали.

– След совсем свежий.

Старик наморщил и без того морщинистый лоб. Поколебавшись несколько секунд, согласился:

– Да, конечно, следок почти тепленький. Наверно, какой-то проезжий шофер, завидев пожар, из любопытства сюда подворачивал.

– Много их было, проезжих?

– Раз, два – и обчелся. Вскоре после того, как эта машина загорелась, по щебенке к райцентру промчался черный заграничный автомобиль наподобие нашенского газика. Следом за ним, чуток позднее, проколотил забрызганный грязью красный «запорожец».

Никакой связи этих автомашин с пожаром «тойоты» сторож не усматривал. После уточняющих вопросов Бирюкова старик сказал, что черный автомобиль он увидел лишь тогда, когда тот промелькнул по дороге мимо сторожки, а красную легковушку разглядел издали. Выехал «запорожский казачок» из леса. Напротив горевшей «тойоты» на минутку тормознул. В это время взорвался бензобак, и «запорожец», будто ошпаренный, изо всех силенок газанул к райцентру.

– В том, что это был именно «запорожец», не сомневаетесь? – спросил Бирюков.

– Совсем не сумлеваюсь. Я же бывший автослесарь. Да и у моего сына такой же марки автомобильчик, только зеленого цвета. И белых полосок у него нету.

– Что за полоски?

– Ну, у этого, у красного «казачка», на заднем стекле были две белые полосы: одна – вверху стекла, другая – понизу. Для чего они, я не понял.

– Номерные знаки не разглядели?

– Какие там знаки! Весь обляпался грязью, лишь обмытая ливнем крыша краснела.

– Вы не звонили о пожаре в милицию?

Сторож откровенно удивился:

– А откуда мне было звонить?.. Телефона в моем распоряжении не имеется.

Бирюков посмотрел на Голубева:

– Пока следователь и эксперты будут осматривать место происшествия, сходи со сторожем к могиле, где потерпевший поминал друга. Посмотри, не осталось ли там чего-либо существенного.

Голубев понимающе кивнул. Через несколько минут, уверенно лавируя между металлическими оградками скученных могилок, сторож привел Славу к покрашенной серебрянкой жестяной пирамидке с красной звездочкой на вершине. С овальной фотографии на эмалевой табличке, прикрепленной к памятнику, смотрел юный паренек в форме десантника. Подпись под фотографией извещала, что Кузуров Валерий Николаевич прожил на этом свете всего-то около двадцати лет. На могильном холмике в стеклянной пол-литровой банке стоял букетик медуниц с мелкими фиолетовыми цветками. Возле скамейки у небольшого квадратного столика валялись пустая водочная четвертинка с наклейкой «Столичная», пластмассовый белый стаканчик и кожура от двух бананов.