Мужской взгляд сканирует меня снизу доверху. На лице непроницаемая маска.

А я поджимаю губы.

Чёрт.

На уровне моего лица Руслан театральным жестом раскрывает черно-белый снимок, на котором неспециалист мало что может увидеть. И на самом верху маленькими буквами написана моя фамилия. То есть... наша.

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

— Это что за херня?

Меня укрывает паника, дыхание сбивается. В данный момент нет времени разбираться, насколько опасно звучат такие тихие и спокойные нотки в его голосе.

— Руслан, — тяжело сглатывая, протягиваю руку, пытаясь вырвать из его пальцев снимок, — отдай, пожалуйста.

Его брови недовольно сходятся над переносицей.

— Я тебя спрашиваю. Это что такое?

— Это снимок УЗИ. Беременности первого триместра, — отвечаю, глядя в ошарашенные льдистые серые глаза.

— Срок какой?

Отвечаю.

Мужские пальцы уже вероломно комкают ни в чём не повинную бумагу и резко бросают комочек мне под ноги. А я с леденящим душу страхом наблюдаю, как наполняются яростью тёмно-серые глаза...

— Неожиданно. Я бы даже сказал, чертовски неожиданно, — ирония, прорвавшаяся в его голос, разъедает остатки моего самообладания. — Очень бы хотелось выразиться по-другому, но я постараюсь сдержаться.

— Руслан... — я не готова к разговору. Я, правда, не знаю, какие слова сейчас смогут оказаться более приемлемыми. Или, может, лучше вообще молчать?

— Кого поздравлять-то, Ева? Кто у нас скоро станет счастливым папочкой? — сарказм его голоса перерастает в неприкрытое издевательство. Что сказать? Возразить мне нечем. Заслужила. — Уж точно не я...

Наблюдаю, словно в замедленной съёмке, как дергается его кадык, а губы складываются в жёсткую линию.

Отхожу назад, растеряно озираясь и качая головой.

— Я не хотела. Это вышло случайно.

— Знаешь, я бы дико удивился, если бы ты сделала это специально.

Один прыжок, и Руслан преодолевает разделяющее нас расстояние. Его пальцы больно впиваются в моё горло, становится трудно дышать. Пытаясь оторвать от себя его руку, я безуспешно царапаю его запястье, чуть сдавливая. Вдох даётся мне очень тяжело. Снова накатывает тошнота, а муж зло шипит мне прямо в лицо.

— Ты как посмела? Я предупреждал, чтобы ни один кобель даже пальцем не смел тебя трогать?!

Тихо-тихо, едва различимо я шепчу в ответ, нервно облизывая пересохшие губы:

— Прости, пожалуйста. Я не знаю, что тебе сказать. Мне очень жаль, что так получилось.

— Жаль? Тебе нужно жалеть об отсутствии мозгов и элементарных инстинктов самосохранения! Идиотка!

Его голос набирает обороты. А хватка становится всё нетерпимее.

— Руслан, ты меня задушишь. Мне больно.

В таком гневе я своего мужа не видела никогда.

— Для тебя и этого мало!

Он отнимает от меня руку, с бесконтрольной силой толкая на пол. Я неприятно, но несильно прикладываюсь затылком об стенку. Стараясь быть начеку и контролировать каждое мужское движение, прижимаюсь спиной к стене, подтягивая к себе коленки.

Он, кажется, меня убить готов...

Мои руки дрожат. Я начинаю едва слышно всхлипывать, всё ещё сдерживая нахлынивающие эмоции и страхи.

— Если бы я знал, что дочь Анатолия последняя проститутка и я женился на такой шлюхе, в жизни к твоему отцу не поехал бы!

Мне кажется, он кричит так, что его слышно даже на улице.

Но мне и ответить-то нечего.

— Я тебе говорил, что Мартынову конец, если он до тебя дотронется? Я предупреждал, что солью все его старания в унитаз, если ты будешь продолжать к нему бегать?!

Ну за что это... Ещё и Артём пострадает...

Я не могу промолчать, хоть и ни за что не признаюсь мужу, с кем ему изменила.