– Вы что, не понимаете? – Я попыталась обернуться в сторону, где все еще находилась Алисия, но Герберт в два шага миновал расстояние между нами и удержал за руку, пока я договаривала: – Там же мертвая девушка! Как можно быть таким черствым?

– Предпочитаю формулировку – деловым. – Он даже глазом не моргнул.

Ко мне тем временем спешили полицейские, и я начинала смотреть на них, как на спасителей. Сейчас меня наверняка уведут давать показания, впрочем, как и Герберта. Ведь сидя у клуба, он мог что-нибудь видеть и помочь следствию.

Но едва рядом возник офицер, инкуб посмотрел на него так хмуро, что я даже не удивилась, когда почувствовала волну внушения, исходящую от него:

– Ни я, ни девушка ничем не можем вам помочь, – твердо произнес полицейскому. – Я ничего не видел, а она ничего не знает.

Человек в форме глупо кивнул, как деревянный солдатик, развернулся на месте и ушел в сторону своих коллег.

– Вы что, с ума сошли? – Я, конечно, подозревала, что у Герберта комплекс бога и он может с ноги пинать все законы и правила общественности, но чтобы так. – Мы ведь могли помочь!

Я была искренне возмущена. И пусть Алисию я знала всего несколько часов, но ведь… При мысли, что я могла вполне оказаться на ее месте, к горлу подкатывал липкий комок страха и тошноты.

– Именно это мы сейчас и делаем – помогаем. Если офицеры не станут тратить время на наш бесполезный допрос, займутся чем-нибудь более нужным. – Герберт говорил сухо и уже тянул меня за руку в сторону центральной улицы, я упиралась, но как-то вяло. Все же мне очень хотелось убраться отсюда поскорее. Он же продолжал:

– Напомню, что я читаю мысли, и могу утверждать, что ты ничего не знаешь, а мне у клуба было видно почти всех уходящих посетителей. Если бы кто-то из них задумал убийство, я бы не продолжал сидеть в каре дальше. Из этого я делаю вывод, что убийцы в клубе либо не было, либо он поджидал жертву в подворотне. Следовательно, пусть расследованием занимается полиция, потому что мы им помочь ничем не можем.

Вот так, все просто и по полочкам. Герберт решил все и за всех.

– И вы ничего не слышали? – не поверила я. – Она ведь наверняка кричала.

– Слышал, но не крики, а адажио из первого скрипичного концерта Брамса.

Мы добрались до черного кара с полностью тонированными стеклами. А ведь я видела эту машину, когда выходила с работы, но даже внимания не обратила.

Герберт распахнул передо мной заднюю дверцу и вполне услужливо указал садиться.

– Нет, – замотала я головой.

– Да, – отрезал он. – Я не собираюсь продолжать разговор на улице.

– Мне еще раз повторить, что нам не о чем разговаривать?

– А как насчет твоей сестры? О ней и ее коме.

Я нахмурилась, вспоминая слова Ричарда не соглашаться на предложения его братца, что бы тот ни обещал.

– Насколько помню, эта тема закрыта. Мне звонили из больницы, счета оплачены, и я ничего вам не должна.

– Ничего, – согласился мужчина. – Но что, если я скажу, что твоя сестра не в коме, и никаких повреждений мозга у нее нет? Ты передумаешь?

Звучало бредом. Полнейшим, вот только это моя болевая точка, после которой я, как кошка, которую подвело любопытство, сую свой нос куда не следует.

– Вы знаете другой диагноз?

– Для того чтобы ответить на твой вопрос, нам нужно поехать в одно место.

Я приготовилась отступить еще на шаг, потому что с этим типом в одной машине никуда не собиралась, но он закончил фразу:

– В музей Аластара Фокса. Там хранится одна вещь, которая может пролить свет на произошедшее с твоей сестрой в аварии.

Мне вспомнилось здание недалеко от центральной больницы, вот только ума не приложу, что могло найтись среди пыльных экспонатов такого, что решило бы проблемы Тиффани.