Это как сказать таракану: “давай, лети, отращивай крылышки и вперед. Ну чего ты тупишь?” А таракан и рад бы, да не может. Не умеет. Вот и Милена в редкие моменты мысленного самокопания ощущала себя таким тараканом. Букашкой, от которой вроде ничего и не требуют, но которая всё равно словно что-то кому-то была должна. Тупое состояние.

Поэтому сейчас, стоя с Орловым перед домом его детства, ей хотелось проявить немного человечности и слегка приободрить Влада.

– Может, зайдешь. Поздороваешься? – спросила она, искоса наблюдая за мрачным мужским лицом.

Некромант её не слышал. Всё его внимание занимал горящий в окнах первого этажа свет. На улице уже стемнело, так что посторонних не ходило, однако было ещё рано для того, чтобы ложиться спать. Периодически за тюлем мелькали силуэты. Женщина, мужчина, ребёнок лет шести сидели в гостиной. Они, видимо, смотрели телевизор, но изредка то один, то другой ходил куда-то. Судя по детской коляске, стоявшей у входа на крыльце, проведать младенца.

– Зачем? Им и так неплохо, – наконец, безразлично дёрнул плечом Влад, но это его безразличие могло обмануть только мимо походящего. В голосе чувствовалась плохо скрываемая обида.

– Прошло много лет. Они ведь должны были жить дальше, – заметила Милена, опасаясь, что крыша дома сейчас вспыхнет. Кто знает, что на уме у Влада.

– Да. Они долго не горевали. Подумаешь, трагедия: сын пропал.

– Скучаешь?

– Мне наплевать.

– Тогда почему приходишь сюда снова и снова?

– Напоминаю себе.

– О чём?

– О том, что никому нельзя доверять. Тем более семье.

– Ты ведь знаешь, что это не так.

– Правда? – насмешливо воззрился на неё некромант. – До сих пор в это веришь? – не дожидаясь ответа, он развернулся и пошёл вдоль песчаной дороги подальше от треклятого дома.

Милена на своих пятнадцатисантиметровых каблуках нагнала его лишь на перекрестке, зловеще светящемся в лунных сумерках. Ветер сбивал в кучу тёмную вату туч. Скоро должен будет начаться дождь. Да и в Москве тоже, но, наверное, позже.

– Давай сходим куда-нибудь? Мне понравилось как в прошлый раз, – намеренно уводя Влада от печальных мыслей, предложила Стрельцова.

И у неё получилось. На лице Орлова промелькнула улыбка.

– Тебе ведь понравилось в том ресторане. Зачем было его сжигать?

– Не знаю, – на полном серьёзе призадумалась та. – Администратор был не очень вежливый.

– Он не понимал по-русски.

– А я по-итальянски. И что? Набирают кого попало.

– И правда. В Италии итальянец в итальянском ресторане не понимал по-русски. Какое невежество.

– Вот и я о чём! – согласно закивала Милена. – И вообще, клиент всегда прав. Ну так что? Как смотришь на то, чтобы сгонять куда-нибудь? М-м-м… может во Францию? Париж, ля-мур, мон-амур и все дела?

По незнанию, Стрельцова мазнула по больной мозоли. Влад поморщился. Перед глазами всплыло уличное кафе с видом на Эйфелеву башню, горячий кофе и Регина в зелёном платье. И пусть тогда они были в ненастоящем Париже, а всего лишь в выстроенных декорациях сна, это место теперь ассоциировалось у него только с одним человеком.

– Нет. Если хочешь, развлекайся одна. Я домой, – уже более отстранённо бросил ей Орлов и исчез в легкой дымке.

– Бросить девушку посреди леса! Одну! – театрально ужаснулась Милена. – Нет, ты видела это, Агата?

Агата этого не видела. В данный момент она находилась в спящем режиме. А если бы видела, то непременно заметила, что хозяйка явно преувеличивала. Четыре деревца и широкое поле в конце которого проглядывали очертания узкой речушки сложно было назвать лесом.

Не дождавшись ответа Стрельцова не менее театрально вздохнула, кокетливо смахнула со лба прядь волос и исчезла вслед за Владом. Только вот если после его исчезновения остался запах жженых проводов, после Милены на какое-то время на перекрестке витал приятный шлейф муската. Но и его быстро унёс с собой сгущавшийся ветер.