– Привет, – поздоровался Илья, усаживаясь напротив девушки. – Прекрасно выглядишь.
Он не кривил душой. Аня действительно была хороша: в оливковом свитере, с блестящей черной шевелюрой, обрамляющей ее молочно-белое лицо с ярко накрашенными губами и румянами на скулах.
– Что тебе заказать?
– Кофе и пирожное «наполеон», – проговорила она, пряча сияющий взгляд.
Илья подозвал официанта и попросил принести даме десерт, а себе стейк с жареной картошкой. Он был страшно голоден.
– Значит, картину, где ты будешь сниматься, продюсирует Трошкин?
Аня ожидала иного разговора и смешалась.
– Ну… ты же не предложил мне роли в «Болотном звере», – разочарованно протянула она. – И так скоропалительно уехал из поселка в Москву, перестал звонить, будто я чем-то тебя обидела.
– Мне надо было перевести дух после идиотских обвинений в убийстве, выдвинутых тамошними пинкертонами, – солгал Илья. – Я чуть не оказался за решеткой.
Нет, какая-то часть правды присутствовала в его словах. Но он не признался, что все это время пытался вычеркнуть из жизни те бурные дни и кошмарные ночи.
– К тому же я не хотел мешать твоим отношениям с доктором Завьяловым.
– Не было никаких отношений! – вспыхнула Аня. – Зачем ты приписываешь мне несуществующий роман? Скажи лучше, что работа для тебя превыше всего! Ты ушел с головой в сценарий и обо всем забыл.
Илья охотно согласился с ее версией. И пока им не принесли еду, начал осторожно выпытывать у девушки интересующие его факты.
– Ирине тоже предложили роль? – как бы между прочим осведомился он.
– Она отказалась.
– Значит, Трошкин обхаживает вас обеих…
– Ничего подобного! – возмутилась Аня. – Это не так! Он слывет любителем клубнички, но… в данном случае его связывает с Ириной уважение и желание помочь. Ему известно, что она в трауре.
– И давно они знакомы?
– Ирина сказала, что Трошкин просмотрел ее старые пробы и решил, что она подходит на главную роль в его фильме. Телефон он взял у театрального агента… вот, собственно, и вся история…
Глава 5
Деревня Киреевка
Маша устала. Она немного убралась в комнате, которую выбрала для проживания, разложила вещи, перемыла посуду, которой давно не пользовались, и прилегла на старый диван. Под полом скреблись мыши, на чердаке кто-то возился. Должно быть, забравшиеся под крышу птицы… или не дай бог, крысы. Дом вздыхал, потрескивал, поскрипывал, пугая постоялицу непривычными для ее уха звуками.
На душе у Маши было темно и пусто. Все ее надежды разбились вдребезги, будущее представлялось беспросветным. Она решила сбежать от любовника, куда глаза глядят. И не нашла ничего лучшего, чем искать пристанища у бывшего супруга. Самбуров, – мерзавец, черствая скотина, – не выразил ей никакого сочувствия. Благо, хоть не отказал в помощи. Смилостивился!
Она с тоской смотрела на дощатые стены, потолок с деревянными балками, на засиженную мухами люстру и всплакнула от досады. О такой ли жизни она мечтала, когда сходилась с Трошкиным? Прав Илья: не любовь ею двигала, не страсть, и даже не симпатия! А желание заполучить крепкий тыл, денежное прикрытые, связи и доступ в высшее общество. Только богатство Трошкина на поверку оказалось показушным, он влез в долги, просрочил платежи по кредитам и пустился во все тяжкие, чтобы хоть как-то удержаться на плаву. Грянувший кризис еще больше усугубил его проблемы. Маша испугалась, что сожитель на этой почве двинулся умом.
«Илья имеет полное право меня презирать, что он и продемонстрировал, – сокрушалась она. – Он мне не верит. Думает, я к нему клинья подбиваю, хочу вернуть его расположение».