Широко улыбаюсь, едва сдерживаясь, чтобы не пищать от восторга. Глеб так заботится обо мне и даже перед отцом сейчас защищает. Правда, я пока не понимаю, кого больше — меня или себя. Ведь с укором папа посмотрел на него, а взгляд у него всегда был жесткий.

Отец щурится, делает глоток красного вина и снова смотрит на меня.

— Расскажи мне о своих впечатлениях, Карина. Ты так мечтала снова побывать в парке аттракционов, но после операции это довольно проблематично. Так как кататься тебе нельзя, осталась ли ты удовлетворена прогулкой?

— О! В полной мере!

Я делюсь своими впечатлениями и рассказываю отцу, как там красиво. Мне понравилось абсолютно всё. Не хочу говорить, что с Глебом я была бы в таком же восторге от любого места, чтобы не дразнить отца. Рассказываю, как мы катались на катамаранах, и у меня даже не кружилась голова. Меня не укачало, как это было раньше. Делюсь впечатлением о вегетарианском кафе, где готовят ничуть не хуже, чем Клавдия Михайловна.

— Вот только впечатление слегка испортил парень, который практически снёс меня с ног, а потом вдруг решил, что я похожа на какую-то его знакомую. — Я посмеиваюсь. — Бред же! Ещё и назвал меня другим именем, а побледнел как… Словно действительно призрака увидел. Ну не может быть такого колоссального сходства.

Отец стискивает зубы. На его щеках проступают багровые пятна, и он с яростью смотрит на Глеба, словно я сказала что-то плохое.

Почему он так отреагировал на мои слова?

Я испуганно смотрю на отца, не понимая, что так сильно разозлило его. Он никогда раньше не выглядел таким сердитым, а сейчас стискивает зубы, и я аж икаю от испуга.

— Папа, ничего страшного не случилось. Глеб вступился за меня и объяснил парню, что тот обознался.

— Не оправдывайся! — хмурым взглядом останавливает меня отец. Он кладёт приборы на стол и пристально смотрит на Глеба: — Ты не говорил мне ничего об этом парне.

— Да много ли всяких идиотов на улицах, которые в пьяном угаре принимают одних людей за других? — отвечает Глеб, но я чувствую, как сильно он переживает.

— Вроде бы он не был пьян, — пищу себе под нос и понимаю, что зря сделала это.

Не следовало подливать ещё больше масла в огонь. И так до настоящего пожара недалеко. Не хотелось бы мне, чтобы теперь Глеб как-то пострадал из-за моей глупости.

— Поговорим у меня в кабинете, — сквозь зубы говорит отец, смотрит на Глеба и встаёт из-за стола.

Мужчины уходят, а я всхлипываю и скрещиваю руки на груди. Теперь уже мне тоже не хочется есть, потому что я боюсь, что отец отчитывает Глеба, и тот решит бросить меня.

— Не переживай, Кариночка, твой папа быстро отойдёт. Он слишком сильно переживает за тебя, ведь один растил дочь, но не беспокойся, всё будет хорошо. Вряд ли он станет сильно отчитывать Глеба, просто поговорит с ним, чтобы был осторожнее.

Я киваю, понимая, что всё так и есть… наверное.

Вот только сердце всё равно не на месте. Почему мои слова настолько сильно расстроили отца? Что-то подсказывало, что Глеб не расскажет мне содержимое их разговора, поэтому решаю пойти и послушать, о чём они будут говорить. Клавдия Михайловна как раз выходит на улицу, и я пользуюсь моментом — на цыпочках иду к кабинету.

Из-за закрытой двери доносятся лишь повышенные тона, что напрягает меня ещё сильнее. Подслушивать нехорошо, но у меня нет выбора. Вряд ли кто-то захочет откровенничать со мной «после». Подхожу ближе на носочках и прилипаю к дверному полотну ухом.

— Я тебе говорил следить за ней и докладывать о каждом шаге, а вместо этого ты втыкаешь нож в спину и решаешь умолчать о таком значимом? Я ведь просил тебя не увлекаться сильно, Глеб, потому что это имеет огромное значение для всех нас!