Аграфена Федоровна добродушно посмеивалась, глядя, как опрометью бросилась выполнять приказание ленивая растолстевшая горничная.

– Однако, матушка, что ж ты так прислугу распустила? Они, чай, у тебя и не просыпаются! Бока-то не отлежали себе еще?

Подали цыплят, клюкву, бисквиты и горячий, дымящийся чай в немецких чашках. Мария Федоровна, в платье из бордового бархата, едва сходившемся на богатырской груди, на которой лорнет на золотой цепочке не то что висел, а стоял, в кружевном чепце на черных кудрях, со вкусом принялась за еду.

Глядеть на это оказалось невозможно, так соблазнительно она это делала – обсасывая нежные цыплячьи косточки, заедая клюквой и запивая вином. Так что мы с барыней присоединились с немалым удовольствием.

После еды разговор сам собой вернулся к пребыванию в Англии. Оказалось, что барышня Александра познакомилась с Мишелем не где-нибудь, а в Лондоне. Вот так новость! До сих пор все думали, что они встретились в Москве или Петербурге…

Что всего удивительнее, так это у русских дворян сватовство или знакомство. Дружат семьями, танцуют на балах, любезничают на званых обедах да приемах, раскланиваются в театрах, где почти у всех заказаны ложи на весь сезон… а знакомство происходит где-нибудь в Париже, Ницце или Лондоне, романтической Венеции, или в Риме. Где-нибудь на руинах Колизея [9], или в скользящей по мутной воде канала гондоле, среди масок таинственного маскарада, в закрытых каретах, тайных будуарах, в случайных гостиницах, роскошных отелях, дипломатических раутах… Где угодно!

Сумасшедшие русские вельможи лазят на балконы своих возлюбленных, словно пылкие Ромео, гоняются за ними по безлюдным заснеженным дорогам, гробя лошадей и пугая до смерти добропорядочных бюргеров, дерутся из-за своих дам на узких и темных парижских улочках… Дикие, необузданные люди! У них все через край, все слишком , все – дурной тон, одержимость и безрассудство. Никакого воспитания, никакой культуры! Их невозможно научить благоразумию и добродетели. Дикая страна, дикие нравы!..

14 июня.

Сегодня прекрасное утро. После вчерашнего разговора, окончившегося за полночь, я долго не могла заснуть. В открытое окно струился лунный свет, запахи ночных цветов, приятная прохлада…

Я лежала и думала. Отчего ни Мишель, ни Александра не говорили никому о серьгах? Почему скрывали? Почему такую красивую драгоценность барышня тщательно прятала, никогда не надевала? Что за всем этим кроется?

Так, в раздумьях, я поднялась, привела себя в порядок, оделась и спустилась к завтраку. Моя комната находится на втором этаже, недалеко от комнат барышни. Господа располагаются внизу, в правом крыле дома. А гостям предоставляют левую половину первого этажа. Наверху тоже есть несколько комнат для гостей, если это близкие родственники, такие, как Мария Федоровна, например. Ее комната рядом с моей. Проходя мимо, я не услышала ни одного звука, – наверное, она еще спит.

Стол накрыли на террасе, выходящей на липовую аллею. Легкий ветерок шевелил скатерть, занавески на открытых настежь окнах. На душистых цветах липы жужжали пчелы… У стола сидела Александра, бледная, с уставшим и каким-то изможденным лицом, в голубом летнем платье с широким атласным поясом, по последней парижской моде. Черные, как смоль, волосы, вымытые и завитые у висков, сзади собраны в тяжелый узел. В темных бездонных глазах печаль. На исхудавшем лице ярко выделялись красиво очерченные алые губы, темный пушок над ними.

На завтрак подавали мед, французские булочки, яйца всмятку, масло, пирожки с мясом и кофе. Барышня еле прикасалась к еде, лениво ковыряла ложкой яйцо, то и дело задумывалась, смотрела вдаль, туда, где сходились липовые деревья, к воротам усадьбы.