– То ли и вправду их завалить. – Курт неуверенно проговорил слова, оценив взглядом хозяина, затем Веревку с казначеем, думая: он между двумя огнями, на какую встать сторону, кто первый завалит друг друга – хозяин зэков или они его.

Веревка, услышав от Курта одобрение своих слов, почти прокричал:

– Вот это по-нашему мыслишь! Так что, гражданин начальник, в нашем коллективе большинство ртов за моим предложением! Решай, пока твой поезд не ушел, – напирая на интонацию в словах.

– Коллектив!? Банда, а не коллектив, – Сильвестр Карпович жестко ему ответил, а сам подумал, надо было зэков застрелить в лодке. – Подвожу черту, утром с Куртом дойдем до реки, проверим сеть, если рыбешка попадет, сварим ухи и пригласим летчиков к себе в дом, тут их и порешим, – уткнулся глазами на иконостас. – Нет, лучше в их доме, в своем грех большой.

Веревка после его слов воткнул нож в стол:

– Начальник, ты каким-то суеверным человеком стал. В зоне таким не был. Все равно в родительском доме не живешь, на хрен он тебе нужен, больше сюда не вернешься.

– Я сказал не здесь, значит, не здесь. Да и повод имеется прийти к ним в дом, угостим ухой, – повернулся в сторону иконостаса и три раза перекрестил себя. – И давайте заканчивать базар, отдохнуть надо, часок-другой поспим.

– Благослови нас батюшка. – Веревка хихикнул над хозяином и бросил на лавку фуфайку. – Прилягу тут на нарах…

Механик, вернувшись в дом к товарищам, поделился новостью о прибывших в скит рыбаках:

– К нам пожаловали гости, приплыли на катере, назвались рыбаками, в соседнем доме обустроились. Один из рыбаков, по-видимому старший, говорит, в этом доме он родился. Но мой фронтовой опыт подсказывает не рыбаки они вовсе, одежда уж больно на них чистая. Как будто одним днем выдана. Был бы фронт, подумал, что они немецкие диверсанты. На душе как-то неспокойно.

– Значит, говоришь, они не рыбаки? – отозвался первым пилот. – Завтра рассмотрим их поближе? – Главное, мы сейчас спасены, можно сказать, нас нашли. Не спросил, до ближайшего поселка отсюда далеко? Нужно срочно сообщить о крушении самолета, а то все службы на ногах.

– Спросил, но как-то неохотно ответили. Да и у них бензин закончился, завтрашним пароходом подвезут, говорят, не первый раз тут рыбачат.

– Не сказали, а когда пароход подойдет – утром, вечером?

– Говорят, завтра обязательно подойдет. У них в бригаде даже есть немец.

– Немец? – неожиданно спросил Скворцов. – А он откуда тут взялся?

– Антифашист! Русский немец, переселенец из Поволжья.

– Странно, какие тут могут быть переселенцы?! А что они еще говорят, – заинтересовался чекист.

– Старший рыбак родом из этого скита – потомок староверов. Рассказал, что в поселке люди умерли от неизвестной болезни, давно это случилось, якобы он один выжил. Его нашли геологи, еще мальцом был. А так люди как люди, но взгляды колючие. Особенно у одного, все время руками машет, явно в тюрьме сидел, худой как вобла, руки в наколках, видно, недавно освободился.

Скворцов взял в руку чемодан и стал ходить по избе, осматривая пол, сказал:

– В татуировках значит, худой, деньги у нас, сами понимаете. О деньгах надо молчать, спрятать их подальше от греха. В доме наверняка должен быть голбец, без него деревенским жителям не прожить, картошку, овощи в нем хранят.

Пилот привстал с лавки:

– Может, за печкой посмотреть видел там закуток.

– Да вижу, это он помогите.

Механик подошел и открыл дверку у голбца. «Чекист» полез по лестнице вниз, держа в одной руке чемодан:

– Темно, ничего не видно, чем бы посвятить. А нет, не надо, чемодан оставлю под лестницей. – Вылез из голбца, закрыл дверцу, набросил на нее половик. – Решаем так: спим по очереди, – высказал слова командным голосом. – Я спрячусь в горнице. Разговаривайте с рыбаками, как обычно люди разговаривают, но будьте начеку. Не нравятся мне нежданные гости, еще немец с ними, компания подозрительная.