Все каким-то образом способствуют тому, что настанет время урожая: крестьянин, земля и семя. Однако Иисус призывает всех увидеть в этом прорастании тайное и могущественное действие Бога. Возрастание жизни, которое можно наблюдать год за годом на засеянных полях, это всегда сюрприз, дар, благодать Божья^>21. Урожай представляет собой нечто большее, чем результат труда крестьян. Что-то подобное можно сказать и о Царстве Божьем. Оно не тождественно усилиям какого бы то ни было человека. Это Божий дар, несравненно превышающий все заботы и усердные труды человеческих существ. Не стоит терять терпение из-за отсутствия немедленных результатов; не нужно поддаваться гнету времени. Иисус сеет; Бог пробуждает ростки к жизни; несомненно, настанет и жатва. Действительно будет так? Стоит ли довериться Иисусу и его посланию? Какой урожай мы хотим собрать в итоге? Результат наших усилий или плод действия Бога? Царство, построенное нами, или спасение от Бога, принятое с доверием и ответственностью?

Это спасение уже приходит. Царство Божье похоже на весну, когда она начинает наполнять жизнью все вокруг. Плодов пока нет, нельзя выйти на жатву, однако ветви инжира становятся мягкими, и начинают пробиваться листочки. Жизнь, казавшаяся мертвой, постепенно просыпается. Таково и Царство Божье. Иисус не может любоваться приходом весны, не думая при этом о жизни, которую порождает Бог в мире. «От смоковницы возьмите подобие: когда ветви ее становятся уже мягки и пускают листья, то знаете, что близко лето»^>22.

Наступление весны для Иисуса было символом великой тайны жизни и знаком пришествия Бога как благословения и жизни для человеческого существа^>23.

О мистическом присутствии Царства Божьего Иисусу также напоминают и другие переживания. Одна небольшая притча глубоко запечатлелась в сердцах крестьян. Каждую неделю в канун субботы женщины рано вставали и выходили во двор готовить хлеб к выпечке. Еще до рассвета было готово тесто, в которое затем добавляли свежую закваску, чтобы оно забродило, далее его накрывали шерстяной тканью и ждали, пока тесто постепенно поднимется. Между тем зажигался огонь и нагревался камень, где готовили хлеб. Еще лежа в постели, дети могли ощущать неповторимый аромат хлебов, с любовью приготовленных их матерями. Иисус не забыл эту семейную картину. Близость материнской заботы напоминает ему о Боге, добавляющем свою закваску в мир.

Такова тайная сила Бога в жизни? Она как закваска, которая невидимо воздействует на тесто и изменяет его изнутри? Действительно ли Бог приходит почти незаметно, но с могущественной силой, способной все преобразовать?

Иисус использует в этой притче одно из своих характерных «преувеличений». Ни одна женщина Галилеи не готовила «три меры муки», из которых получилось бы приблизительно сорок килограммов хлеба, чем можно было накормить около ста пятидесяти человек. У слушателей это вызывает смех, однако Иисус имеет в виду не недельный запас еды на всю семью, а изобильную и щедрую трапезу на финальном празднике с Богом.

В этой притче еще больше удивления вызывает другое. А некоторых даже возмущает. Закваска считалась символом и метафорой зла, разлагающего все вокруг; а пресный бездрожжевой хлеб, наоборот, символизировал чистоту и святость. Богу нельзя было предлагать ничего, что было бы подвергнуто брожению, и на праздник Пасхи ели только пресный хлеб, без закваски^>25. К чему подводит Иисус своей обескураживающей и провокационной манерой разговора? Как можно сравнивать Царство Божье с закваской? Неужели Бог действует вразрез, переворачивая традиционные представления о святости и чистоте? Людям также придется «различать» Его Царство в этом мире прокаженных, бесноватых, грешников и проституток, в котором вращается Иисус?