Обманывала, да. Так же, как и ты.

Я начала встречаться с начальником, когда мы с тобой не встречались, Дима. Думаю, ты тоже не хранил мне верность всё это время. Я рассталась с Сашей из-за своего босса. Потом мы снова начали с тобой общаться, и я не смогла сделать выбор, но Дима, ты ведь тоже его никогда не делал в мою пользу. Всегда были эти качели. Люблю/не люблю. Хочу/не хочу. Всегда была Аня, а потом ещё и Катя появилась. Это те, кого лично я знаю, возможно, их было больше? Во всяком случае, мне пришлось выбросить целый пакет женского шмотья из твоей квартиры!

Я так сильно давила ручкой на бумагу, что на последней строчке разорвала её и оставила след на его рабочем столе.

Не могу поверить! Как быстро ограничения вернулись! Как быстро я снова закрылась от него. Ещё вчера я чувствовала в себе силы оставаться открытой. Как только я открылась, он начал нападать. Я забыла, что Диму, которого люблю, мне всегда приходилось заслуживать. Чтобы любить друг друга, нам предварительно приходилось ненавидеть. Чтобы наступал день, нам нужна была ночь. И даже в этих письмах, которые я жду с таким трепетом, видимо, даже в них должна сохраняться преемственность нашей проклятой петли бесконечности. Перед тем, как воспарить в облака, нужно разогнаться в подземелье.

Почему я смогла открыться только когда его закрыли в клетке?

Я смогла открыться только когда заперли его!

Если ты встретишь голодного льва в саванне, страх парализует тебя от кончиков пальцев ног до волос на голове. Другое дело смотреть на того же льва в зоопарке, да? Он в клетке! А ты в безопасности. Ровно до тех пор, пока клетка не распахнётся… Ровно до тех пор, пока между вами не останется преград.

Представляю, что я сейчас сделала, если бы он был передо мной. Я бы убежала. Пропала бы. Так и поступлю.

Я в книжном магазине в Доме Зингера на Невском проспекте. Стою у стеллажа с надписью «Психология». Долго стою. Не могу найти то, что мне нужно.

Девушка-консультант, обратив на меня внимание, спрашивает:

– Я могу Вам помочь?

– Да, я пытаюсь найти что-то по пенитенциарной психологии. Может, есть какая-то книга или учебник?

Консультант закусила губу в раздумьях. Думаю, она впервые в своей жизни услышала слово «пенитенциарный».

– Знаете, – мне как-то неловко. – Это про психологию заключённых. Как они меняются в процессе своего заключения.

Я должна быть готова к тому, что нам будет всё сложнее общаться. Ведь он находится в клетке. Я не могу точно знать, как он живёт, потому что любое упоминание о распорядке дня в тюрьме вымарывается цензором, чтобы избежать возможного саботажа, организованного извне.

Девушка опустила взгляд и подняла руку ко рту. Кажется, ей никогда не попадалась такая книга на глаза.

– Я пойду посмотрю по базе, хорошо?

– Спасибо.

Через пару минут она возвращается с довольным видом победителя и синей книжечкой в руках и торжественно протягивает её мне. Я с грустью смотрю на неё и вежливо улыбаюсь. Эта книга нужна мне не для того, чтобы сдать экзамен в институте. Эта книга нужна мне для того, чтобы сохранить свою любовь. Это грустно. Мне необходимо научиться разговаривать на его языке. За одиннадцать лет его полностью перепрошьют. Мне нужна инструкция к его новому программному обеспечению.

Сажусь в машину, припаркованную на канале Грибоедова. Кидаю пакет с книгой на пассажирское сиденье. Закуриваю. Выпускаю дым. Смотрю на Спас на Крови, освещённый ярким весенним солнцем. Тоска и пустота. У меня ничего нет. Некуда ехать, никто меня не ждёт. Я больше энергия, чем материя. Я электрон, за которым никто не наблюдает. Электрон, который никому не сдался. Мне даже никто не позвонит, ведь никто не знает моего номера. Я в самовольном заточении. Отбываю наказание за всё, что натворила.