— Я… — едва ворочая языком, продолжила врать. — Я завтра остаюсь у Веры. Мы будем готовиться к коллоквиуму. 

Пока я живу в родительском доме, мне приходится соблюдать определённые правила. Такие условия. И пусть я сейчас конкретно обманывала отца, даже не желая думать, догадывается он об этом или нет. В одном была уверена: Верка меня прикроет со всех тылов. 

— Знаешь что… посиди-ка ты тут немного, и я тебя домой отвезу. Не нравится мне, как ты выглядишь.

— Просто в аудитории душно. Вот и всё…

— Тем более посиди! А потом домой. 

Шесть лет. Шесть лет назад я была бунтующим подростком. Тусовки и вечеринки, и многое из того, что шестнадцатилетним нельзя. Родители тогда намучились со мной, ох, как намучились. Что я только не вытворяла… И на что только не соглашалась!

Отец дал мне бутылку минеральной воды и оставил одну в своём кабинете. Вытянув ноги, я откинулась на спинку стула и прижала прохладную бутылку к своему лбу.

Мысли в голове устроили такую карусель…

Пытаясь свести воедино себя и Игоря Александровича, сильнее понимала, что между нами вообще не было ничего общего. Я не то что его не помнила, я его не знала! Думаю, что его то уж точно не забыла.

— Мои грязные секреты… — вздрогнув, провела рукой по шее. — У меня их не так уж много.

Дима был странный, повёрнутый на сексе. На очень странном сексе. И хотя у нас до этого так и не дошло, мне просто смелости не хватило, его поцелуи и ласки были… специфическими. И мне это дико нравилось. После я уже не встречала кого-то, кто дарил бы мне такие эмоции. Да и вспоминать о Диме мне очень не хотелось, поэтому я просто повесила всё под амбарный замок. И не вспоминала. Ровно до этого дня.

Откуда Игорь Александрович знает, что мне нравится? Пальцем в небо?! Не поверю! Слишком уж необычные были предпочтения у Димы. Он вечно называл меня конфеткой и любил… кусаться. До абсурда не доводил, но вот целовать и прикусывать мою шею — его любимая забава. 

Можно было бы поверить в случайность, в стечение обстоятельств, не вспоминая слова.

Мне это до сих пор нравится!

Покрывшись мурашками и вздрогнув, стала нервно поглаживать и тереть свою шею. Мне вновь показалось, что её касаются мужские губы. Будто я не здесь, а в лаборантской, где Игорь Александрович долго говорил и также долго дарил ласку, от которой мне дурно до сих пор. Завтра он и вовсе задумал какую-то пакость, не меньше.

Шея горела огнём. Царапая её ногтями, пыталась избавиться от гадкого наваждения, которое так легко всколыхнуло давно забытое. 

Грязные секреты! Если он знает про это, значит…

Неужели Дима кому-то хвастал о том, что мы делали? Рассказывал?

Что ещё знает Игорь Александрович? И чем теперь мне это аукнется...

17. Девичья память

Держась за руку Игоря Александровича, я едва поспевала за ним. Сегодня в клубе было слишком людно и шумно, а ещё душно. Короткое лёгкое платье разлеталось с каждым шагом, заставляя меня отчаянно краснеть и молиться, чтобы край юбки не задрался ещё выше. Правила ведь остались те же самые. Едва переставляя ногами, фыркала и отдувалась, чувствуя, как тонкая ткань липнет к животу и спине. Только юбка продолжала жить своей жизнью. Неконтролируемой. 

Оставалось только догадываться, зачем он вообще меня сюда вытащил, да ещё в таком виде!

— Не так быстро, — потянула руку мужчины на себя, пытаясь притормозить.

— Это уже мне решать, — Игорь Александрович обернулся и мрачно посмотрел на меня. Каблуки и небольшая платформа сделали меня выше, теперь наши глаза оказались почти на одном уровне. — Быстро или нет. Это так сложно? Идти и не отставать?