Боже. Я не хочу ребенку такого отца, как Марк, но не представляю, как расскажу сыну о заключении отца, к которому приложила руку. Если уж быть совсем честной, говорить Марку о беременности я не хочу и не стану. Неизвестно, что он сделает, как себя поведет, что если вновь начнет не давать прохода, угрожать, требовать. Я не могу вечно просить помощи у Руслана, а нет никого, кто бы мог мне помочь.

— Зря, — наконец, оживает мужчина после долгой паузы. — Вы должны написать заявление, чтобы посадить его, иначе он сделает все, чтобы ваша жизнь была невыносимой.

После разговора Сергей уходит. Оставляет на полочке мои любимые мандарины, целует в щеку на прощание и выходит. Я начинаю думать, что он прав. Чтобы родить ребенка, я должна позаботиться о своей безопасности, а сделать это без заявления и отправления Марка в тюрьму невозможно. Над угрызениями совести я подумаю позже.

Прошу Ангелину позвать ко мне следователя. Он заходит спустя пять минут. Высокий, коренастый мужчина лет пятидесяти присаживается рядом с моей кроватью.

— Здравствуйте. Я Геннадий Павлович, следователь. Ох уж и долго вы меня не принимали, — он улыбается.

Глубокая складка появляется между его бровями, следователь хмурится, открывает папку, берет в руки ручку и переводит тяжелый взгляд карих глаз на меня. Почему-то не смотря на то, что я впервые сталкиваюсь с органами правопорядка, мне не страшно. Не знаю, что тому причиной: его располагающая аура или добрый взгляд, по которому я понимаю, что он пришел сюда помочь, а не взять денег с того, кто больше даст и закрыть глаза на происходящее. По крайней мере, я не хочу ошибиться в этом мужчине, который одним своим видом напоминает мне отца. И Сергея.

15. Глава 15

Ева

Послетого, как я пересказываю следователю все, что произошло, он уходит. Говорит, что оснований для взятия под арест достаточно, но он не может гарантировать того, что Марка посадят. Я понимаю и жалею, что вообще это начала. Зачем? И так было понятно, что у него достаточно денег, чтобы откупиться.

В таком состоянии меня и застает Руслан. Он заходит в палату, а Ангелина куда-то тут же уходит, говоря, что скоро вернется. Я и пискнуть не успеваю, как она скрывается за дверью. Вот же!

Оставаться наедине с Русланом совсем не хочется. Разговор с ним не входит в мои планы, но он уже здесь, а я не могу даже встать. Зато могу отвернуться и даже не смотреть в его сторону, что и делаю.

— Ева.

Нет, он издевается!

Я же упрямо продолжаю лежать и смотреть в другую сторону. 

— Ева, нам нужно поговорить.

Я все еще молчу. Мне не о чем с ним разговаривать от слова совсем. Я просто лежу и смотрю за окно, на небо, которое сегодня мне кажется по-особенному ясным. 

— Хорошо, тогда говорить буду я, — не отступает он и подходит ближе к кровати. 

Оставаться равнодушной становится всё сложнее. 

— Я узнал, что ты написала заявление, — произносит Руслан. — Марка посадят, но я пока не знаю, что и когда будет, поэтому пока мои люди будут у твоей палаты.

Эта новость трогает меня изнутри. Хочется ответить Руслану, но я молчу. 

— Тебя выписывают завтра, — продолжает он. — Я заберу тебя к себе.

Это заявление приводит меня в шок, и я поворачиваюсь.

— Что значит заберешь к себе? — от негодования мой голос звучит глухо и нервно.

— Ты не понимаешь, что происходит, да?

— Не понимаю, — киваю, потому что правда не знаю, что от меня хотят.

— Ты не можешь дальше жить со своими родителями и делать вид, что ничего не происходит. Марк будет за решеткой, но ведь у него есть люди здесь, и он явно не будет сидеть, сложа руки. А это он еще не знает о ребенке.