Справилась я довольно быстро, небольшой магазинчик находился в пяти минутах от дома, впрочем, после я еще намотала кругов так пять вокруг дома, чтобы максимально сконцентрироваться, поймать дзен, так сказать. Правда, сохранить в порядке свои нервы мне не удалось. Только ступив на порог родного дома, я услышала доносящийся из кухни голос матери. Судя по всему, говорила она по телефону и говорила с тем, с кем не стоило, если не хочет окончательно потерять дочь.

Прошмыгнув внутрь, я прокралась на цыпочках к кухне, стараясь не шуршать пакетом.

— Да, Димочка, ну, разумеется, — ворковала мама, да так ласково, так заигрывающе, что мне противно стало. Хорошо, что желудок пустой, а то точно стошнило бы от этой приторности в голосе родительницы. — Никуда она не денется, помыкается тут-там и вернется, как миленькая, я уж тут посодействую, — продолжила щебетать мать, пока я отдирала от пола собственную челюсть.

Никуда не денусь, значит? Такого ты обо мне, мама, мнения. Да я скорее умру, чем даже подумаю в сторону этого предателя. Все больше закипая от злости, я продолжала слушать, как мать пресмыкалась перед моим бывшим.

— Что говоришь? Приедешь. Ох, Димочка, конечно-конечно приезжай, мы с Владимиром Федоровичем тебя обязательно встретим, ой что ты, Димочка, нам разве сложно?

Родную дочь, значит, встретить было сложно, а Димочку — пожалуйста. Вот это я понимаю «семейные ценности». Да черта с два! Окончательно потеряв терпения, я ворвалась в кухню, поймав на себе испуганный взгляд матери, вырвала у нее из рук трубку и прежде, чем она успела что-либо предпринять, приложила телефон к уху и произнесла:

— Слушай сюда, Димочка, между нами, все кончено. КОН-ЧЕ-НО! Даже не думай тащить сюда свою тощую задницу, я скорее за первого встречного выйду, даже если он бомжом окажется, чем к тебе вернусь, можешь продолжать натягивать свою Ниночку, а сюда дорогу забудь, иначе амнезию я тебе лично обеспечу.

Ответить он не успел, потому что звонок я сбросила сразу, как только закончила свою праведную речь.

— Ты что себе позволяешь? — прошипела мать, когда я швырнула ее телефон на стол.

— Не смей никогда и ничего делать у меня за спиной. Ты никогда моей жизнью особо не интересовалась, вот так впредь и продолжай, у тебя отлично получается, мама.

— Да как ты смеешь, неблагодарная! Я для тебя стараюсь, такого мужика упускаешь, и при деньгах, и не урод. Кому ты нужна будешь, тебе двадцать четыре уже, не успеешь оглянуться, как останешься старухой у разбитого корыта!

— То есть… ты считаешь, что лучше терпеть измены? Именно, мама, мне всего лишь двадцать четыре, у меня вся жизнь еще впереди, счастливая жизнь! И я не собираюсь тратить ее на кобелей, не способных держать член в штанах!

Мать что-то кричала вслед, но я даже слушать не стала, развернулась и вышла из кухни. К черту, я просто умом тронусь, если останусь в этом доме. Димочка? Вот и милуйтесь со своим Димочкой, хоть усыновите и нянькайте!

Вернувшись в комнату, я вынула из чемодана свой большой рюкзак, сложила в него все необходимое на первое время и пошла прочь.

— И куда это ты намылилась? — мать возникла в прихожей в тот самый момент, когда я натягивала сапоги.

— Подальше отсюда.

— Лена.

— До свидания, мама, — бросила я напоследок и вышла из квартиры, шарахнув дверью.

К черту. К черту. К черту!

Из подъезда я выбегала на такой скорости, что мне бы сам Соник позавидовал. Взбешенная последними событиями, я так торопилась свалить подальше от этого места, что не заметила, как влетела во что-то большое и твердое.