Ох, Ленка, умеешь же ты находить приключения на мягкое место, даже не пытаясь их искать. Они падают тебе на голову!

Я подпрыгнула и вздрогнула от внезапно раздавшегося хохота. И пока парни содрогались от смеха, я стояла, заламывая пальцы на замерзших руках, и не знала, куда себя деть.

На помощь мне, весьма своевременно, пришелся щелкнувший в двери моей квартиры замок. Следом тяжелая железная дверь отворилась, и на пороге показалась мама.

— А я-то думала… показалось, что голос услышала, — поджав губы, мама глянула на меня недовольно. Потом осмотрела моих компаньонов.

Ну привет, дом родной.

Я так рада была видеть родную мать, что желание схватить чемодан и исчезнуть где-то в темноте подъезда, достигло своей вершины. Нет, маму я, конечно, любила, насколько это вообще было возможно, скорее потому что надо, ибо отношения у нас с ней не складывались с самого моего рождения и по сей день. Куда больше я ее любила на расстоянии. А теперь еще посмела бросить горячо любимого ею Димочку, — кобеля блохастого. Ладно, не блохастого, но все же кобеля.

— Данил, Демид? — удивленно кивнула мама, наконец обратив внимание на две возвышающиеся надо мной скалы. — А вы чего здесь?

— Здрасти, теть Тень, так мы это, мать навестить заехали, — невозмутимо ответил Даня, продолжая улыбаться. Демид же в свою очередь внезапно стал очень серьёзным. Лицо парня не выдало ровным счетом ничего. Помнится, он и в детстве не очень-то мою маму жаловал, говорил, что злая она и никого не любит. Я тогда не слишком обращала внимания на слова девятилетнего мальчишки, по-детски оправдывая свою мать, наивно полагая, что раз меня не любят, значит я сама виновата.

— Понятно-понятно, — закивала мама, а потом обратилась ко мне, — так и будешь столбом стоять или наконец в дом войдешь?

Я только ладони в кулаки сжала и зубы стиснула. Ничего-ничего, надо потерпеть несколько дней, а потом найду квартиру и пробкой отсюда, пробкой!

— Вы извините, Татьяна Анатольевна, это мы нашу Лену задержали, сто лет не видели ее, — заговорил Демид и, подхватив чемодан, понес его вверх по лестнице. Тон его при этом был настолько ледяным, что, растерявшись, мама не нашлась с ответом. Впервые за всю свою жизнь я видела, как Пронина Татьяна Анатольевна впала в ступор.

— Ладно, Ленок, бывай, еще увидимся, — все также весело попрощался Даня, когда парни внесли чемодан в квартиру. Демид предпочел промолчать, только кивнул сдержано. Он и в детстве был такой, больше молчал, и смотрел исподлобья.

— И почему так долго? — уперев руки в бока, выплюнула мама крайне раздраженным голосом.

Господи, дай мне сил это пережить.

— Наверное, потому что все вокруг снегом замело, и ни один таксист не захотел ехать в эту…

Я чуть было не повторила слова таксиста. В общем-то он был прав: жопа мира она и есть жопа мира.

— Ты мне еще поогрызайся, совсем от рук отбилась, не пороли мы тебя в детстве, а надо было.

Совсем от рук отбилась я, на минуточку, в двадцать четыре года.

— Так все, мам, не начинай, я устала и… завтра поговорим.

— Ишь какая, слово не скажи, совсем в своей столице зазвездилась, — не успокаивалась мать. — Ты лучше скажи, долго ты собираешься ерундой маяться?

— В каком смысле? — разувшись, я пошла в ванную. Мама последовала за мной, не отставая они на шаг.

— В прямом! Что за выходка? Собрала вещи, жениха бросила под Новый Год почти, мы с отцом к вам, между прочим, собирались. Ты, Ленка, давай не дури, твой Дмитрий — мужчина видный, профукаешь свой шанс и никому не нужна останешься.

Мама в своем репертуаре. Естественно, это Ленка дурит, а не Дима – мудак. А как иначе-то? Дима у нас успешный переводчик и владелец собственного бюро переводов, собственно, так мы и познакомились, я по своей глупости к нему работать пришла и позволила отношениям за рамки рабочих выйти.