– Не сбегала? Ты серьезно? Эммочка, твой сыночек психопат. Если бы я не сбежала, то оказалась бы на кладбище. Как и все мои родные. Или меня бы ждала участь инкубатора у какого-нибудь старого извращенца-импотента. Это же вы? Вы убили моих родителей, мою бабулю. – Прорычала, отчаянно дергая скованными цепями руками. Запястья и плечи выворачивало от пронзительной боли. Но я не произнесла ни звука. Понимая, что и Эммочка, и ее Петенька, лишь посмеются… И постараются сделать еще больнее. – Сделка с Мейнардом? Они не откажутся. Столько сил, крови и пота в нее вложили.

– А ты, дорогуша, сделай так чтобы отказались. Вот сейчас по-быстрому снимем видео, а затем позвоним им, где ты их очень хорошо попросишь. И макияж у тебя тот, что надо. Сострой печальное личико, вопи как тебе больно. Проси, чтобы забрали тебя отсюда. Проси, умоляй их о помощи. Иначе, пожалеешь. И то, что сотворил с тобой мой Петруша, покажется тебе просто раем, по сравнению с тем, что будет с тобой дальше. – Закончив пламенную речь, мачеха отошла к столу, взяла с него по всей видимости, видеокамеру. Настраивая гаджет, снова повернулась ко мне. – Что мамаша твоя, что папаша, что бабка, ничему вас жизнь не учит. – Окинула меня презрительным взглядом. – Доверяете всем подряд. Да-да-да, не смотри на меня так. Их всех мы в могилу свели. Хотя, трупов твоих мамаши и бабки так и не нашли.

От ее слов во мне вспыхнула безумная надежна. Что возможно, они живы.

Мачеха безошибочно считала отразившуюся на моем лице радость. Почему-то разозлилась. И отвесила мне пощечину.

– Даже не надейся. – Прорычала она, скривившись от злобы. – Я самолично их отравила. Стояла и наблюдала за муками и страданиями. Описывая в подробностях, что ждет тебя и твоего папашу. – Мачеха наслаждалась каждым произнесенным словом. Даже зажмурилась от удовольствия. Точно ненормальная. – Так что, они все мертвы. Поняла. И мамашка твоя, подруженька моя дорогая. Ведьма проклятая, ей даже ее хваленая сила не помогла, и тебе не поможет. Бабка, мать ее. И отец твой. Мы их всех извели. Вот только денег так и не получили.

Я замерла, постаралась не двигаться. Так плечи и запястья болели меньше. Ярость и боль за мою семью рвали мое сердце и душу на части. В кровавые лохмотья. Как же так? Мамочка? Бабуля? Папочка? Как же вы подпустили к себе это исчадие ада и ее сыночка? Как же допустили все это?

«На все воля божья, доченька, – послышалось мне, – на все воля божья».

Я изумленно открыла глаза, осмотрелась. Но в камере кроме меня и Эммочки, больше никого не было.

Встряхнула головой, отгоняя морок. «Надо же, прислышиться подобное», – подумала, отчаянно желая хоть на мгновение увидеть кого-то из родных.

– Эй, ты меня слышишь? – От брызнувшей в лицо ледяной воды едва не захлебнулась. Отфыркиваясь, открыла глаза. Заплывшие от кровоподтеков. Стоявшая передо мной мачеха, удовлетворенно хмыкнула. – Вот так то, лучше. Ну что, приступим к съемкам видео?

– Пошла ты! – Огрызнулась, плюнув в лице этой стерве. Эммочка взвизгнула, отскочила от меня как ошпаренная. И тут же щеку обожгло новой болью.

– Сучка! Ты за это заплатишь! – От мерзкого визга волосы на всем моем теле встали дыбом. Вот кого бы я вообще видеть не хотела. Почему не почувствовала его приближение? Ведь раньше всегда это ощущала. – Похоже, я еще не выбил твои зубки, куколка. Мало показалось? Так я добавлю.

– Ну кто бы сомневался. – Казалось, от ужаса и страха во мне напрочь отключился инстинкт самовыживания. Меня словно зациклило на одном. Не показать ему своего страха и ужаса. Ибо тогда Петруша просто забьет меня до смерти. Впадет в кровавый транс, и не сможет остановиться. Вот тогда мне не выжить. Не спастись. Не выбраться из задницы размером с Марианскую впадину.