- Не может быть. Как же не вовремя.

И ещё я слышала, как под его ногой хрустнул стебель раздавленной розы. И как с грохотом захлопнулась дверь.

- Ты поступила очень глупо, савари, – сухо отчитал меня учитель, стирая ладонью выступившую на щеке кровь.

- Ах, вот как?! Глупо?! – взвилась я, получив от учителя вместо благодарности, очередное нравоучение. – Вообще-то я пыталась спасти тебя!

- Ты спасёшь меня, а заодно и себя, савари, если хорошенько выучишь законы мира двуликих. Ты особенная для наместника. Он скоро поймёт это. И я могу научить тебя использовать твою особенность во благо. – Он окинул меня надменным взглядом, не вязавшимся с ситуацией. И в эту минуту меньше всего был похож на того, кто прислуживал высшему ке-тари. – Если, конечно, ты усвоишь сегодняшний урок.

- Урок? И что же я должна усвоить? – Речи учителя начинали меня пугать, пожалуй, даже больше, чем неизбежность секса с двуликим. – Что ради своей безопасности иногда можно пожертвовать другим человеком?

- Да, можно, если жертва нужна для общего блага и спасёт миллиарды жизней, – отозвался он холодно. – Но это мы обсудим позже. А для начала запомни хотя бы простые вещи. Не смотреть в глаза двуликим. Не задавать вопросов. И не провоцировать. Никогда больше. Хозяин не всегда будет так великодушен к тебе.

- Великодушен? – Это явно не то, что можно было сказать об отношении ко мне наместника.

Киннок нахмурился.

- Двуликий сказал тебе, что значит Право золотого месяца?

Вспомнив, что пыталась узнать об этом у Ройтана, но так и не получила ответ, я покачала головой.

- Это означает, что в течение месяца двуликий должен содержать тебя, пока ты учишься. Ему запрещено наказывать тебя и вступать с тобой в связь, – пояснил Киннок. – Спустя месяц обучения, наместник устроит тебе экзамен. И по его итогам решит, оставить тебя себе в качестве савари, подарить или разделить.

- Подарить? Кому? Разве я вещь, чтобы вот так просто взять и подарить меня? – От таких новостей у меня закружилась голова. – И что значит «разделить»?

- С другим мужчиной, – как само собой разумеющееся пояснил Киннок.

- В каком смысле?

Нет, я, конечно, догадывалась, что подразумевала подобная формулировка. Мне было непонятно другое. Как я умудрилась вляпаться в эту… формулировку?

Но учитель сказал мне это явно не для того, чтобы отвечать на вопросы. Скорее чтобы дать пищу для размышлений.

- Наместник собирается делить меня в том самом смысле? В смысле тройственного союза?

Киннок не ответил на мой вопрос, только тряхнул головой, указывая на дверь.

- Ты пока свободна, савари. Дорогу в свою комнату помнишь?

Я кивнула и поёжилась, нервно стягивая концы разорванного платья и прикрывая грудь.

Но когда моя рука уже коснулась дверной ручки, я услышала насмешливый голос учителя:

- Кабинет хозяина налево по коридору…

Вернувшись к себе в комнату, я обнаружила, что мой гардероб значительно пополнился. Окинув вещи критическим взглядом, я сняла испорченную одежду и бросила её в стирку. Я была уверена, что в доме наместника наверняка есть обслуга, и она рано или поздно определит, куда деть порванное хозяином платье.

Причесавшись, я вернулась к вешалкам с новой одеждой и выбрала короткий лёгкий сарафан.

Разумеется, я не собиралась идти к двуликому. Вернее, собиралась, но точно не для того чтобы развлекать его. Я хотела только заглянуть в кабинет одним глазком и, не заходя внутрь, уточнить, правду ли сказал учитель.

- Кабинет хозяина налево по коридору, – повторила я слова учителя.

Нужное мне помещение я нашла довольно быстро. На носочках подкралась к двери и задумалась.