С каждым оскорблением я с огромным удовольствием луплю по небритой морде, рискуя стесать ладони о щетину. Егерь не отвечает и вообще, кажется, никак не реагирует на мое показательное выступление.
И смотрит… э-э-э… ниже глаз. Значительно.
До меня только в этот момент доходит, что, скорее всего, при каждом моем ударе подпрыгивает и трясется грудь, хотя чему там, ко всем чертям, трястись?
Самое дурацкое в этой и без того идиотской ситуации то, что Кот тоже смотрит… Туда.
Ловлю его внимательный взгляд и бешусь еще сильнее.
Да что за бред, в конце концов?
И эти люди будут меня уверять, что интернет издания все врут про их маньячность?
Да тут, пожалуй, ситуация обратная!
Приукрашивают нелестную действительность!
- Прекратите пялиться! И выйдите прочь из комнаты!
- Нихрена! – рычит опомнившийся от сиськогипноза Егерь, - Кот уйдет, а я – останусь! Ты сама хотела!
В доказательство своих слов он стискивает меня еще сильнее, так, что дыхание перекрывает полностью!
Я нахожу в себе силы взвизгнуть и двинуть его ногой. Куда-то там.
Егерь ругается, расцепляет немного лапы, и я тут же отпрыгиваю на противоположный конец комнаты. По пути умудряюсь прихватить остатки майки и закрыться ими.
Забиваюсь в угол и шиплю оттуда, как кошка:
- Пошли вон! Оба! И из дома моего – вон!!!
- Э-э-э… Анастасия, - тут же выставляет перед собой ладони Кот, мгновенно становясь впереди своего бешеного приятеля, так и продолжающего прожигать меня диким взглядом, - не будем горячиться… Мы уже договорились… Все подписали… Это – недоразумение…
- Нихера не недоразумение! – внезапно приходит в себя Егерь, - она сама хотела!
- Дурак! Ничего я не хотела! Ты заставил! Маньяк!
- Так, Анастасия, мы сейчас уйдем, а ты приходи в себя, ладно? Мы больше не побеспокоим…
Кот разворачивается, не давая мне больше слова и инициативы все же разорвать наш договор окончательно, и как-то очень ловко выталкивает громадную тушу своего приятеля за порог комнаты.
И захлопывает дверь, прежде чем тот успевает опомниться.
Я слышу какой-то грохот, от которого сотрясается весь мой маленький домик, потом оглушительный мат, потом не менее оглушительный ответ, тоже матерный… А затем хлопает входная дверь, и все утихает.
Я, для верности еще посидев пару минут в углу, осторожно выкарабкиваюсь, торопливо стягиваю с кровати покрывало и закутываюсь в него, словно в плащ-палатку.
Сажусь к изголовью, подтягиваю к себе берданку под руку и застываю, тревожно подрагивая и готовясь в любой момент вскочить и дать отпор любому, кто войдет в эту дверь.
Силы буквально на исходе, вообще не могу ни о чем думать, ничего анализировать.
Ни поведение захватчиков, ни, уж тем более, свое.
Ясно одно: случилось что-то ужасное, страшное. Случилось отключение головы, причем, мгновенное, жуткое такое…
Было ли со мной когда-либо так?
Нет, не было.
Это, сто процентов, нервное…
В конце концов, столько всего навалилось, тут даже самый флегматичный человек с ума сойдет… Чего уж говорить обо мне?
Я всегда отличалась резкими всплесками эмоций…
Это поганец Женя, не в беде будь помянут, как-то сумел пригасить меня, угомонить…
Но, на самом деле, я – так еще зажигалка, прав Борюсик, который теперь до конца дней своих – Конь.
Это нервы. Нервы, нервы, нервы…
Надо успокоиться. Надо прийти в себя. Надо…
Надо как-то перетерпеть пару дней, пока идет ураган и не чинятся вышки сотовой связи…
9. Подслушанный разговор
Из сна меня выбрасывает резко, так, словно кто-то пинок под зад отвешивает.