Жду, пока Кот выгребет писчие принадлежности из комода и проверит ручку. 
Егерь в это время снимает пуховик, вешает его на стоящую сбоку рогатую вешалку, садится с другой стороны от стола. И получается так, что рядом со мной. 
Уж по крайней мере ближе, чем Кот. 
Меня буквально продирает мурашками от его такого неожиданно тяжелого присутствия, но отодвинуться я не могу. Это будет слабость, и все переговоры насмарку пойдут. Потому мужественно терплю, только плечом невольно дергаю взволнованно. 

- Так… - перечисляю опять все, что сломал Егерь, диктую дальше, - мы, тут ваши фамилии и имена полностью… Желательно еще и паспортные данные, конечно… 

- Да ты ебанулась в край! – грохочет Егерь, - еще кредит на нас повесь, малахольная овца! 

Я разворачиваюсь, смотрю ласково: 

- Вот как? А еще я кто? Ты продолжай, продолжай… Я пока сумму моральной компенсации пересчитаю… С учетом вновь открывшихся обстоятельств…

- Анастасия, давай не будем принимать во внимание и усугублять, - торопливо вмешивается Кот, - мой друг немного…э-э-э… расстроился. Переборщил. Он извинится.

- Нихера!

- Извинится! – повышает голос Кот, яростно впираясь взглядом в Егеря, - потом. Сначала решим бумажные вопросы. Продолжай. 

Егерь смотрит на меня страшно и холодно, ноздри его породистого носа подрагивают от гнева… А я неожиданно не столько пугаюсь, сколько… А нифига! Нифига! 
Разворачиваюсь к Коту, который теперь мне кажется совсем безопасным, учитывая мою тупую реакцию на его приятеля и мои судорожно сжатые по этому же поводу бедра, и, стараясь сделать голос ровным, продолжаю диктовать:

- Обязуемся выплатить материальную компенсацию в размере двухсот тысяч ( это – прописью в скобках) рублей…

- Ебанулась! – раздается сбоку низкий рык, и я сильнее сжимаю бедра, с удовольствием повторяя:

- Двухсот тысяч рублей… И моральную компенсацию в размере двухсот пятидесяти тысяч…

- Точно ебанулась! 

- Зачеркни, напиши трехсот тысяч рублей, и прописью в скобочках. Число и ваши подписи. И расшифровку. 

После того, как я завершаю, в комнате наступает тишина. Мертвая. И я бы даже назвала ее гнетущей. 
Если б не мое довольно стучащее сердце и колотящаяся в щеки кровь.  

- Кот, ты реально собрался это подписывать? – рычит Егерь, а я задаюсь вопросом: он вообще другие интонации знает? Ну, например, как он с женщинами, которые ему нравятся, разговаривает? В постели… 

Так, стоп! Не интересно! Вообще не интересно! 

Я торопливо поднимаюсь, под предлогом того, что хочу попить, иду к ведру, наполненному водой. Ишь ты, молодцы какие… Притащили же. 
Набираю воду в кружку, специально для этих целей всегда стоящую рядом с ведром, пью. 

- А воду, между прочим, я таскал, - хрипит Егерь, наблюдая за мной. 

Я ставлю кружку на место, разворачиваюсь, улыбаюсь язвительно:

- Надо же, мелочность какая… А ничего, что вода из моего колодца? Может, еще спичками померимся? У меня тут пара коробков завалялась…

- Давай все же внесем коррективы в наши устные договоренности, - предлагает Кот, рассеянно перечитывая расписку и передавая ее Егерю, - у нас есть мясо, фрукты и свежие овощи. У тебя, наверняка, крупы, всякие, там, специи и прочее… Давай объединимся, Анастасия? И не будем делить продукты… А то и в самом деле… Мелочно как-то получается… 

Я раздумываю, но недолго… В конце концов… Да фиг с ними, это же всего на пару дней… Надеюсь. 
Или даже раньше, если быстро починят связь. 

- Хорошо, - киваю степенно, - но готовить я не буду. 

- Блять, понятно, почему ты не замужем в свой тридцатник, - хмыкает Егерь, осматривая меня своим жутким тягучим взглядом, - мало того, что характер – дерьмо, так еще и готовить не умеешь…