Боже, меня никогда и никто так не унижал! Так стыдно, так больно! Всего лишь одной фразой, но так уложить на лопатки...

– А вы, я гляжу, профессионал! – прошипела я змеей. – К тому же хам и быдло! И если вы думаете, что я стану кушать с вами за одним столом...

Тут мне на голый локоть легло что-то теплое, мгновенно заставившее меня замолчать. Я скосила глаза и с удивлением обнаружила на своей руке уже знакомую узкую ладошку с длинными пальцами, унизанными перстнями.

– Не обижайтесь на него, Александра Васильевна, – тихо попросила Вика и даже погладила меня, как кошку. – Папа просто-напросто военный. Сейчас на пенсии... Он всю свою жизнь привык говорить то, что думает...

– Потому и демобилизовался в звании младшего лейтенанта? – предположила я, незаметно убирая руку из-под теплой ладошки.

– Полковника... – ответила за него Вика, скрещивая руки под грудью.

– Ну, настоящий полковник! – ошарашенно выдала я, и неожиданно все заулыбались.

Даже мерзкий папа тоже улыбнулся, сверкнув золотой коронкой левого клыка.

– Ладно. Будем считать, что знакомство состоялось, – удовлетворенно бормотнул он и шлепнул здоровущими ладонями о стол. – Давайте приступим к приему пищи и заодно обсудим некоторые детали готовящегося празднества.

Обсуждать никому и ничего не пришлось, потому что все давно уже было решено и расписано. От нас со Славкой, по моему мнению, требовалось лишь присутствие. И на том спасибо. Хорошо, что хоть нас не забыли пригласить! Что я и не преминула заметить, склонившись над тарелкой с куском слоеного торта.

– Что вы сказали? – Вика удивленно затрепетала длинными черными ресницами, ну просто нимфа, ни дать ни взять.

– Говорю, может, вам как-то можно обойтись и без нас? Все так слаженно продумано, что мы со Славкой как-то выбиваемся из общей картины, и...

– Александра! – рыкнул вдруг папа и с силой опустил ладонь-лопату на стол. – Не язви! Тебя сочли своим долгом освободить от лишних хлопот и забот, а ты опять чем-то недовольна.

Вот так сразу – на «ты» и с указанием «моего» места... Н-да, куражу у меня не получилось, как не получилось и забыться за этим их фарсовым обедом, где кусок становился поперек горла. В голове болезненно пульсировало – еще и эта новость о Викторе в коме. А тут эти люди, набивающиеся в родственники!

Ничто мне не нравилось в них. Ничто не устраивало в их манерах вести дела и строить беседу. И плюс ко всему, в глубине души зрело какое-то необъяснимое беспокойство. Будто я промчалась на большой скорости мимо чего-то важного и что-то не успела уловить затуманенным озабоченностью взглядом. Это, признаться, меня сильно нервировало и не могло настроить на благодушный лад.

– Мать! Ну что тебя беспокоит, не пойму? – вскричал Славка, который вызвался проводить меня до дому и носился теперь по комнатам в одних трусах со свадебными ботинками в левой руке. – Тебя избавили от лишних хлопот, как-то: беготня по магазинам и прочие хлопоты. А ты опять недовольна!

– А может, мне не нужно было этого избавления! Может, я хотела бы похлопотать! – парировала я на высокой слезной ноте. – И вообще... Мне ничего не нравится, если тебя, конечно, это еще интересует. Все это отдает таким душком, что просто диву даешься, когда ты успел так поглупеть...

– Ладно, хорошо. – Славка в сердцах швырнул ботинки в сторону, скомкал белую рубашку, которую только-только хотел примерить. – Вот скажи, что тебе не нравится в Вике? Только, прошу, опусти тот момент, что ты ее никогда не видела прежде. Итак, что?

– Она наглая и невоспитанная! Некрасивая к тому же, – начала я загибать пальцы.