Блин…
Блин, блин, блин!
Как же я не заметила, что снился мне один и тот же мужик? Греческий профиль короля не сильно меняли бородка халифа и косы Чингачгука. Одинаковые глаза, губы… что еще? Рост! Да и голос…  
Я просто шляпа!

Набрав трясущимися руками в поисковике «скво как ругательство», застыла с открытым ртом.
Я что, вижу вещие сны? 
Сидеть на месте я уже не могла. Ходила по комнате, погруженная в глубокие раздумья и если бы не мой телефон, настроенный будить меня в семь, неизвестно сколько еще сшибала бы углы.
А, кстати, если сон принес мне информацию о борьбе индейцев с расистским применением слова «скво», может и остальные повторяющиеся во сне знаки тоже из реального мира? У кого стоит тот самый будильник, что трезвонит в шесть утра? Кто просыпается вместе со мной? 
Тут мне пришлось вновь сесть.
- Неужели король-халиф-Чингачгук существует на самом деле?

- Галка, привет!
- Чего тебе? – подруга явно была не в духе.
- Поговорить хотела, - тут бы мне извиниться и положить трубку, но не терпелось спросить. – Гал, ты веришь в вещие сны?
- Женя, отстань. Я спать легла в четыре, ничего не соображаю… - она протяжно зевнула.
- Московский проект?
- Ага. 
На той стороне надолго замолчали. Уснула Галка…

Я прошла на кухню, взяла в руки пузырек со снотворным, долго рассматривала этикетку, пытаясь найти не замеченные прежде цифры или буквы. Даже перевернула, надеясь на донышке обнаружить какой-нибудь кабалистический знак, и… 
Вечером впопыхах я забыла завинтить крышку, и теперь, когда все содержимое бутылочки вылилось на мои тапочки, чувствовала себя полной дурой.
Сильно расстраиваться не стала, в аптеке есть еще три.
Ага. 
Марь Степановна с утра пораньше умудрилась продать все до одной.

8. Глава 8. Как старая карга положила меня на лопатки

Не загадывай надолго, будь в надеждах осторожен:
Колесо судьбы коварно, поворот любой возможен. 
Хусрави

- Мария Степановна, а по какой цене вы продали «Любарум»? – я старалась не сильно напирать, хотя наметанный глаз старушенции цепко искал признаки волнения на моем лице. Вернее, на том участке, что остался свободным от экспансии шапочки и маски. Я не подвела. Дала пищу для размышлений - побледнела.
- Какой «Любарум»? – Марь Степановна сузила глаза. - Не было там никакого «Любарума». В этом отсеке стоял только спирт. 
– И вы продали все восемь бутылочек? – я не отступала, лихорадочно пытаясь ее подловить. Ну не могла она не заметить, что этикетки разные! 
- Я продала двенадцать. Пришлось сходить на склад, - вечная сменщица поставила передо мной небольшую картонную коробку, где тряхнули красными колпачками оставшиеся пузырьки.
- И кому понадобилось столько спирта? - надежда умирает последней. Вдруг Марь Степановна скажет, что приходил косметолог из соседнего салона красоты? Только Мадемуазель (она похожа на француженку и говорит с таким же прононсом) «закупалась» в больших количествах. И бежать к ней недалеко – до противоположного торца дома.
- А кто их знает…
Скрывает или действительно не знает? Вот ведь ведьма…
- Платили наличными или карточкой? - даже не знаю, что мне даст эта информация. Сильно надеюсь, что мой допрос натолкнет ведьму на воспоминания, ведь она так любит поговорить… 
Увы, не сегодня и не со мной.
- Милочка, не слишком ли много вопросов? – бровки домиком, румянец азарта на лице. Можно подумать, я прижимаю к стене агента МИ-6. Тот тоже играл бы до последнего. - Почему ты не спросишь, сколько я продала пакетиков почечного сбора или, скажем, аспирина?