Например, о том, что полковник Арвенгейл — мстительный и мелочный тип.

Но, увы, недалекий.

Он что, думал, что, приставив ко мне это хамло, заставит меня передумать, и запроситься обратно, в штаб?

Не дождется.

Мы, Аманда Феррерс — барышня приличная, и крайне разборчивы в связях. В том числе — и с общественностью. И всем будет лучше, если меня в эти связи не будут впутывать.

Девушка я резкая, и на поворотах меня порой заносит — и хотя собой я владею в общем-то неплохо, но порой… Словом, пресс-секретарь — не моя должность. Просто — не моя.

Зато, исходя из предложения поработать в пресс-службе, можно сделать кое-какие выводы.

Полковника подвело мое личное дело.

По большому счету, информация обо мне делится на ту, которую в это личное дело не включили ввиду секретности, и на ту, которую не включили ввиду незначительности.

Так что, о том, что я не просто портальный маг, а именно природный он не знал — эти сведения пока что засекречены, а для выполнения стажерских обязанностей при Щите достаточно и того, что я дипломированный специалист.

О том, что при моем подвижном и энергичном характере, на сидячей работе я взвою и полезу на стену, полковнику и вовсе знать было неоткуда.

Злые языки утверждали, что дело не в характере, а в шиле, засевшем в одном месте — не будем говорить, чьи это языки, но это мои родители. Даже если бы я ехала сюда с намерением валять дурака, бить баклуши и всячески отлынивать от выполнения магического долга, то лучшего способа пробудить во мне трудовой энтузиазм полковнику придумать не удалось бы. И с того момента, как передо мной замаячил бы призрак должности помощника по связям с общественностью, единственным моим желанием стало бы попасть на щитовую любым способом, хоть пешком, хоть бегом, но немедленно, вот прямо сразу же, приступить там к отдаче долга Родине — как бы она ни сопротивлялась.

А, что там говорить — недостаточная информированность и не такие операции проваливала. Ничего, вот пороются в моей жизни, накопят сведений, и поймут, какого дурака сваляли.

А может, уже поняли…

Тут я вспомнила своего офицера-защитника, и ухмыльнулась — нет, точно не поняли!

Может быть, во мне играла паранойя, но по ощущениям Маккоя мне выдали не просто так. И назначение это для него самого стало сюрпризом. Судя по скандалу спустя первую пару реплик, характер у лейтенанта был далеко не сахарный, не такому возиться с тем, что тут принято считать «избалованными деточками»…

В общем и целом, если отбросить некоторые мелочи, он мне даже нравился.

Он хорошо отреагировал на мои колкости при знакомстве — никак, по большому счету. Ему плевать, как там упражняется в остроумии его подопечная, что там она из себя изобразить пытается.

Его это не волнует.

Нормальный мужик, серьезный, уравновешенный и… как бы это сказать?

Болеющий за дело, вот.

Относится ко мне предвзято — это само собой, после того, какую тут репутацию потомственным аристократам мои предшественники создали.

Но он переживает не о том, что я могу доставить жизненные неудобства лично ему (и доставлю, к гадалке не ходи) — мой сопровождающий переживал о том, что я могу навредить личному составу части и Щиту.

Вот это — важно.

А кислая рожа, предвзятость и брюзжание — ничего, можно пережить.

Если честно, я рассчитывала, что ко мне приставят опытного и внушающего уважение капрала в годах, из тех, которые и сами бегать уже не любят в силу возраста (все равно особых угроз ценному аристократическому телу на рядовой стажировке не предвидится), и подопечной особо шустрить не дадут, зато способны и подсказать, и научить, и вовремя воздействовать словом, если понадобится — то и крепким солдатским.