«Так хорошо я не спала уже несколько месяцев… или даже лет…» – сонно подумала Мэллори, и в ее душе проснулось беспокойство.

Она вдруг заметила, что подушка у нее под головой какая-то слишком… жесткая. Она набита явно не гусиным пером. Кроме того, из глубины подушки доносился ритмичный стук. Обычно так бьется сердце.

«Но у подушек нет сердца», – мелькнуло в голове Мэллори.

Она знала, что от подушек – во всяком случае, от ее подушек – не пахнет мужчиной. Мэллори глубже вдохнула смешанный запах пота, кожаной сбруи и мыла. Он был ей знаком.

«Адам!» – наконец догадалась она и тут же открыла глаза.

Мэллори встретила взгляд его карих глаз, и в памяти вспыли события этого утра: прогулка верхом, завтрак на свежем воздухе, внезапный приступ слабости…

– Я, кажется, уснула, – промолвила она.

Адам усмехнулся.

– Да, вы немного поспали.

– Немного? А точнее можете сказать?

Адам приподнялся, опершись на локоть.

– Чтобы сказать точнее, нужно взглянуть на часы. Но по-моему, вы проспали часа два.

На лице Мэллори отразилось изумление.

– Два часа?! – ахнула она. – О, как вы могли допустить такое? Почему вы не разбудили меня раньше?

– Почему не разбудил? Я видел, что вы устали, выбились из сил. Вы спали как убитая.

– И тем не менее вам следовало разбудить меня! – настаивала на своем Мэллори. – Сейчас, должно быть, уже около одиннадцати часов.

Адам сел и достал из кармана жилета золотые часы.

– Вы недалеки от истины. Сейчас одиннадцать часов двадцать четыре минуты.

Щелкнув крышкой, он закрыл часы и снова спрятал их в карман.

– Нам нужно возвращаться, – сказала Мэллори и попыталась встать, однако ее ноги запутались в длинной широкой юбке со шлейфом. – Я никого, кроме Пенни, не предупредила о своем отъезде. Нас, должно быть, уже хватились.

Адам помог Мэллори встать на ноги. Она безропотно приняла его помощь.

– Нам нужно ехать, – сказала Мэллори, разглаживая складки на платье.

– Но сначала вы должны надеть шляпку, – промолвил Адам, поднимая с земли этот предмет женского туалета. – И еще хотел бы заметить, что вам не о чем беспокоиться. Я поставил Клер в известность о том, что мы сегодня утром поедем на прогулку вместе.

Мэллори оторопела.

– Клер знает об этом? Вы известили ее? Когда?

– Вчера вечером, после того как вы удалились к себе, – с невозмутимым видом ответил Адам. – Я уверен, что Эдвард тоже в курсе дела. И если бы он имел что-нибудь против нашей прогулки, то явился бы утром в конюшню и запретил вам ехать со мной.

– О… – вырвался у Мэллори вздох облегчения.

У нее наконец отлегло от сердца. Адам, несомненно, прав. И все же в глубине души ее терзала тревога. В поместье гостили родители Клер, которые могли не одобрить столь вольного поведения незамужней леди.

Впрочем, Адам был для нее как брат. Она знала его с детства и относилась как к близкому родственнику, члену большой семьи.

– Надеюсь, завтра утром мы снова вместе поедем на прогулку? – спросил Адам, убирая с ее виска выбившийся из прически завиток и закладывая его за ушко так, словно Мэллори была малым ребенком.

– Завтра? Рано утром?

– Да, если не возражаете.

– Но из-за прогулок со мной вы можете лишиться многих развлечений. Я знаю, что Эдвард собирается устроить охоту на куропаток. Сезон уже начался.

– Мне приятнее кататься с вами, чем стрелять в бедных птиц. Пусть этим занимаются другие. Поверьте, я вовсе не кровожаден, хотя от жареных куропаток на ужин не откажусь.

– Вы прагматик.

Адам искоса посмотрел на Мэллори.

– Большинство тех, кто меня знает, поспорили бы с вами. Впрочем, можете считать меня прагматиком. Но в таком случае вам нет резона отказываться от прогулок со мной. Прагматики, как известно, руководствуются разумом и не совершают необдуманных поступков. – Адам усмехнулся. – А вот от гостящих в поместье дам неизвестно чего ждать. Завтра они могут придумать какое-нибудь несуразное развлечение и заставить вас участвовать в нем. Кстати, я слышал, ваша кузина Вильгельмина собирается поставить пьесу и устроить спектакль. Она обожает театр. Я не сомневаюсь, что для вас тоже найдется роль.