– Садитесь, – пригласила она. Подошла к мойке, сняла чайник с подставки и включила воду. – Одну минуту…

Ит дернулся было помочь, но Фэб предостерегающе поднял руку – подожди, мол. Он внимательно смотрел на девушку, и Ит понял – смотрит не просто так, глаза Фэба сузились, взгляд стал напряженным, изучающим. Ветка поставила чайник на подставку, щелкнула кнопкой. Повернулась к ним.

– Простите, но… вам очень больно? – участливо спросил Фэб. – Если не хотите говорить, не надо, но я вижу. Поймите правильно, я врач, и…

– Больно. – Она пожала плечами. – Но терпеть можно.

– Конечно-конечно, – закивал Фэб. – Я понимаю. И давно у вас эта травма?

– С детства. – Ветка опустила глаза. – Я была совсем маленькой и ничего не помню. Мама говорила, что мне тогда было полтора года.

– Понятно. Простите, как вас зовут? – Фэб сидел на краешке кровати, немного сгорбившись, чинно сложив руки на коленях – понятно, старается визуально казаться меньше; девушка маленькая, он не хочет «давить», старается вызвать на диалог.

– Светлана… по документам. Не по документам – Ветка, – ответила она. – Сломанная Ветка, если в мировом списке.

– А меня зовут Фэб.

– Фэб, вас Джим прислал из-за того, что вы врач? – В ее голосе скользнула тень подозрения.

– Нет-нет, он не знает про это, – заверил Фэб. – Я просто… извините, я немного растерялся, когда увидел вас. Наверное, мне следовало смолчать. Но когда я сталкиваюсь с такой проблемой, у меня в голове что-то щелкает, и я срываюсь. – Он виновато улыбнулся и развел руками. – Простите, мы сейчас пойдем.

– Не нужно. – Она тоже улыбнулась, и тут Ит с большим удивлением понял, что она, во-первых, моложе, чем кажется, а во-вторых, красива – то есть будет красива, если добавить килограмм пятнадцать веса и вылечить изуродованную спину. – Тем более что чайник вскипел.

– Ладно, – легко согласился Фэб. – Чай – это всегда хорошо.

– Рауф любят чай? – с удивлением спросила она.

– Любят, – заверил Ит. – Лхус они, конечно, любят больше.

– Я читала, – кивнула она. – Но никогда не видела вот так, вблизи. То есть пару раз видела, но все-таки издали. И не мужчин. Средних.

– Здесь? – слегка опешил Фэб.

– Ну да, – кивнула она. – С месяц назад. А что?

– Интересно. – Фэб задумался. – Наверное, тоже по обмену.

– Мы преподавать приехали, – пояснил Ит. – Ну и заодно смотрим город, гуляем. Красивый город, – похвалил он. – Замечательный. Нам очень понравилось метро.

Она слабо поморщилась.

– Не люблю метро. Давка, духота. И… ощущение неприятное. Наверное, это не имеет значения…

– Ну почему же. – Фэб взял у нее из рук чашку с чаем. Огляделся – куда можно поставить? В результате чашка оказалась на подоконнике.

– Света, вы позволите посмотреть вашу спину? – попросил он.

– Честно говоря, я бы не хотела раздеваться, – она немного отстранилась. – Простите, но я не как эти… мимо которых вы шли на лестнице.

– Раздеваться не надо, я даже прикасаться не буду, – ответил Фэб. – Просто повернитесь ко мне спиной и полминуты постойте, хорошо?

Она не возражала – Ит подумал, что это в некотором роде тоже маркер. Они все, даже Ветка, все… словно не умеют удивляться. Удивляться, сопротивляться. Единственный, кто кажется нормальным – это Джим-Дима, но следует признать, что его они наблюдали пока что только в кафе. Вполне возможно, что в подобной ситуации он тоже повел бы себя… на грани адекватности.

Ведь недоверие к незнакомцам – это же нормально, не так ли?

Что-то словно царапало изнутри, что-то, что было сейчас в корне неправильно, нелогично, нелепо… Но тут Ит в растерянности понял, что не может осознать, что именно. Надо подумать. Подумать, осмыслить. Поговорить с Фэбом, в конце концов, и с Мотыльками. Наверное, они тоже чувствуют это.