Распахиваю дверь в женскую раздевалку и застываю на пороге. Пахнет свежестью и чистотой, зеркала блестят, пол чистый и кое-где еще влажный.

Уборочный маньяк не брал выходной. Он увидел меня, спящую в мужской раздевалке, и не рискнул попасться на глаза. А я все проспала...

***

В обед за раздаточной стойкой я практически засыпаю. Пожалуй, надо отказаться от уборки на этажах, раздевалки стоят дороже. Раз меня вернули в столовку, то можно обойтись без нее.

У нас как обычно на обеде аншлаг, все столы заняты. Никита тоже здесь, но сегодня он без девушки, с ним снова Джас и Марти.

Я хожу по залу и собираю брошенную одноразовую посуду в большой мусорный пакет. Только сейчас замечаю Лию, сидящую за самым дальним столиком. Она неотрывно смотрит на Топольского, что-то сжимая в руках.

Долго смотрит, затем будто собирается с мыслями и порывисто встает. Подходит к Никите, протягивает ему то, что держала в руках. Отсюда хорошо вижу, что это широкий металлический ободок.

В зале повисает звенящая тишина, все поворачивают головы в их стороны. Выпрямляюсь, медленно ставлю обратно стакан, чтобы не шелестеть пакетом. У меня не хватает духу нарушить эту тишину.

— Хочу. Играть. В тебя, — произносит Лия, нарочно растягивая каждое слово. Она говорит совсем тихо, это я стою слишком близко.

— Блядь!

Никита выхватывает у нее ободок и сдавливает двумя руками, будто собирается сломать. Не надо особо его знать, чтобы понять, что он злиться. А я бы добавила, что он разъярен.

— Какого хера, Лия? — он не говорит, он рычит. Лия смотрит ему в глаза, сглатывает и повторяет чуть слышно:

— Хочу. Играть. В тебя, Кит...

Топольский смотрит в потолок, потом на девушку, которая хоть и храбрится, но страх из нее прямо брызжет, выплескивается через край.

Смотрю на Никиту и почти вижу, как в нем идет отчаянная борьба между разными Топольскими. Один из них все же побеждает, Ник хватает Лию за руку. Набрасывает на запястье ободок, оказавшийся металлическим браслетом, и защелкивает.

Мне отсюда не видно, но я готова поклясться, что на ободке браслета выгравирована буква «G». Никита берет Лию за локоть и ведет к выходу. Его лицо по-прежнему мрачное и злое, зато Лия буквально светится от счастья.

Они оба выходят из столовой, и я даже думать не хочу, куда он ее повел. И очень удивляюсь, когда вижу Лию на следующей паре.

Я не ошиблась, на ее руке действительно надет такой же браслет, как и у Норы. Неужели Никита тоже станет делать с ней то же, что и Коннор с Норой? Чему тогда так радуется Лия?

Она не на дотации, я не видела ее ни на одной отработке. Что тогда это значит?

Пары заканчиваются, мы с Оливкой собираемся в магазин. У нас закончились продукты, причем все сразу. Мы составили слишком длинный список, поэтому идем вдвоем.

Выхожу на крыльцо общежития первой и вижу темно-серую «Мазерати», подъехавшую почти к самой двери. За рулем сидит Никита, и когда из дверей выпархивает сияющая Лия с сумкой в руках, я непроизвольно вцепляюсь в шоппер.

Топольский скользит по мне равнодушным взглядом, перегибается через пассажирское сиденье и открывает дверцу. Лия садится рядом, пристегивается, что-то говорит Никите. Он кивает в ответ, я стою и смотрю, не в силах сдвинуться с места.

Меня захлестывает вал противоречивых эмоций. Я возмущена, что Топольский втянул Лию в неизвестную мне игру, и в то же время недоумеваю. Куда они едут? Куда он ее везет?

Интуиция подсказывает, что они едут к Никите домой, и я захлебываюсь от очередной волны, которой меня накрывает. Дикой ревности. Говорю себе, что мы с Топольским чужие, что я и представить не могу, сколько девушек было у Никиты. Но увидеть своими глазами это совсем другое дело. И я убеждена, что увиденное можно расценивать однозначно: теперь Лия и Никита пара. А мое сердце, которое как я себя убедила, заковано в броню, снова отдает тупой болью в груди.