У нас, начни планету бомбить из космоса, ничего подобного не произойдет. Купола и щиты, несмотря на их надежность, хорошую бомбежку не переживут, а уйти в подземелья не панацея, поскольку геологическую бомбардировку также никто не отменял. Что лучше, погибнуть на поверхности, в огне, или заваленным в подземелье?

Но даже если выживешь в этом аду, случится самое страшное – безысходность. Никаких коммуникаций, складов, целых защищенных помещений – один скафандр с ограниченным количеством воздуха, воды и еды. Здесь не Земля и спасения от удушья нет. Даже в плен тебя никто не возьмет – лишняя трата ресурсов.

Чтобы выиграть войну, у нас можно не уничтожать наземную армию, достаточно просто хорошо отутюжить поверхность. Потому Венера сильна не армией, пехотные части составляют малую ее часть, не силами ПКО, не орбитальными боевыми платформами, а флотом. Флот – единственное, что защищает нас от тотального уничтожения. Тогда нам повезло, имперцы юную Венеру не добили, но что будет, лишись мы единственного нашего оружия обороны и защиты?

Потому флот – элита королевских вооруженных сил, флотские контракты самые шоколадные из всех, а берут туда одного из десятка лучших.

Что-то я задумался, замечтался. Настолько, что не заметил очередной казус, который решила преподнести мне судьба. А именно идущую навстречу ее высочество принцессу Фрейю под ручку с «сыном Аполлона» Феррейрой. Caramba!!!

В метре от меня прошла черненькая, та самая, в почти таком же сером неброском костюме, менее роскошном, более «рабочем». За ее плечом болталось выглядящее почти карикатурным, но смертоубийственное «Жало» – игломет средней мощности для коротких дистанций. Она мимоходом глянула на меня так… что я чуть не подавился. Но сказать ничего не сказала, скривилась и отошла в сторону. Сбоку от инфанты и сзади я обнаружил еще вооруженные фигуры.

Ее высочество медленно вышагивала, улыбаясь и что-то горячо обсуждая с юным герцогом Феррейрой, указывая на барельефы. Тот ей спокойно объяснял, оживленно жестикулируя свободной рукой. Идиллия! Сразу видно, эти двое небезразличны друг другу. Впрочем, особой нежности, той горячей влюбленности, о которой столько пишут и снимают кучу фильмов, я не усмотрел. Да, мило беседовали, да, улыбались и смеялись, как близкие люди, но уж не как страстные возлюбленные. Не хочу судить, они уже столько лет вместе, но, кажется, Бэль права – Себастьян не настолько интересен ее высочеству, как ему хотелось бы.

Тут ее высочество повернулась и увидела меня. Улыбка тут же сползла с ее лица, она заметно напряглась. Я помахал ручкой и улыбнулся тупой-претупой, ни к чему не обязывающей улыбкой. Герцог Феррейра заметил ее напряжение и тоже обернулся ко мне, проследив за взглядом. В его глазах читалась открытая неприязнь, кто-то посмел позариться на принадлежащее одному ему, пусть это всего лишь невинная улыбка. Стойкое чувство неприязни к нему, возникшее еще на летучке, только усилилось.

«Кто это?» – прочел я по его губам. Фрейя что-то ответила, что – не понял. Затем она грубо потащила его в сторону, подальше от меня и фонтана.

Я стоял и следил за ними, парочка в окружении семи «ангелов», держащихся на расстоянии метров пяти-десяти, подошла к «Инспирасьону», тому самому, синему, окруженному на сей раз не черными «Либертадорами», а «Мустангами». Люки «Инспирасьона» поднялись, они залезли. Трое «ангелочков» последовали за ними, остальные расселись в переднюю и замыкающую машины.

Никакого оживления или ажиотажа прогулка ее высочества по людной площади, полной туристов и зевак, не вызвала, большая часть гуляющих ее вообще не заметила. Что удивило, судя по сводкам новостей, половина Земли спит и видит, как бы напакостить венерианским Веласкесам, не считая марсианских радикалов и наших собственных террористов.