— Нет, просто… Может, пойдем в другое место? Какой-нибудь крутой клуб?

— Алис, очнись! В крутой клуб нас вышибалы не пустят. Фейс-контроль не пройдем, — Петя хохочет. — Ну, ты как маленькая, честное слово! У нас есть деньги, и мы можем хоть раз в жизни завалиться в приличный ресторан?

— Наверное, можем, — тяжело вздыхаю.

— Значит, идем, — Петя быстро взбегает верх по белым, возможно, мраморным ступенькам, а мы вслед за ним.

Внутри очень тепло и приятно пахнет духами. Обстановка здесь практичная и без лишней дребедени. Черно-золотые цвета с маленькими вкраплениями белого. Квадратные столы, блестящий наполированный пол, несколько зеркальных стен и пара тройка крупных металлических фигур, что служат в качестве украшения. Мягкий желтый свет немного успокаивает, но я всё равно чувствую себя лишней, словно инопланетянка, без разрешения спустившаяся на чужую планету.

Людей здесь немного, но и по тем, кто ужинает сразу видно, что живут они хорошо, даже очень. Красивая одежда, дорогие украшения, идеально уложенные волосы, белоснежные улыбки. И всем так весело, так комфортно.

Интересно, сколько здесь тех, кто зарабатывает деньги честным трудом? А сколько тех, кто хоть крупицу своего бесконечного состояния пожертвовал на благотворительность? Удивительно, как одни могут обжираться, например, как тот жирный краснощекий мужик, который сидит за столиком у окна и наминает уже второй кусок поджаренного мяса, даже не замечая сок, скользящий по подбородку. А другие вроде нас, давятся дешевой овсянкой из пакетиков и сосисками, в которых едва наберется хоть пара грамм мяса.

Нет, конечно, по возможности я стараюсь следить за нашим питанием и при любом удобном случае, хотя бы изредка покупать фрукты, а по большим праздникам и кусочек колбасы. Но эти жалкие потуги никак не соизмеримы с тем, что жрут все эти толстосумы. Становится настолько гадко, что хочется поскорей то ли помыться, то ли расплакаться.

К нам неожиданно подходит высокая светловолосая женщина, одетая в строгий черный костюм. Ее пухлые губы, накрашенные ярко-красной помадой, растягиваются в снисходительной улыбке. Так, обычно, улыбаются тем людям, с которыми неожиданно встречаешься на улице, но предпочел бы их не видеть вообще. В зеленых глазах, обрамлённых густыми ресницами, проскальзывает тень отвращения.

Мне хочется с кулака врезать этой даме с безупречной кожей. Может, на нас и не надето дорогого тряпья и как новогодняя елка, мы не увешены блестящими цацками, но это не дает права так смотреть на нас. Наша одежда простая, но чистая, волосы причесаны, зубы почищены. Когда мы только сбежали из детдома, то у нас троих были вши. Расчесывали головы до крови и мяса. Но ничего, я купила ножницы, обстригла всех, потом купила всякие шампуни от этих паразитов и кое-как справились. Так что весомых поводов смотреть на нас как на грязь под ногтями, я не вижу.

Мы пережили и голод, когда тупо не было денег пожрать и холод, когда жить негде было. Короче, жизненного опыта у нас побольше, чем у этой крашеной мымры, но почему-то она думает, что выше нас.

— Добрый вечер, — судя по маленькой картонке, прицепленной к ее пиджаку, женщину зовут Оксана, и в ресторане она работает управляющей. — Вы к нам? — и снова эта притворная улыбка.

— Это ведь ресторан «Корвин»? — уточняет Петя.

— Да, это именно он.

— Значит, мы точно к вам, — друг достает из кармана деньги и сует их в руку Оксаны. — Надеюсь, теперь лишних вопросов не возникнет.

Женщина смотрит на деньги и взгляд ее тут же смягчается. Улыбка остается всё такой же притворной, но без снисхождения.