Я не сразу осмыслила их слова, думая о том, как все это может нехорошо кончиться, учитывая наличие оружия. Но он сказал «брат»? Костяк брат Рогозина?

Я шумно выдохнула. А в повисшей между мужчинами тишине это прозвучало словно удар молотка о металлическую тарелку. Четыре пары глаз уставились в мою сторону. И хоть я резко отпрянула от лестницы, все равно не осталась незамеченной.

– Мля, – выругался Дима.

Ох, еще какое!

Я думала, хуже быть не могло.

– Погоди–ка! А я ее знаю. Это же та кроха, которая меня в бэху стукнула.

Как же я ошибалась. Даже тон Костяка, такой довольный, насмешливый, говорил о том, что худшее впереди.

– Слышь, Рог, твоя баба?

– В беху, говоришь, – задумчиво протянул дядя Дима. Его зловещий голос заставлял мое тело дрожать от страха, а ведь я, по сути, не сделала ничего плохого.

– Так твоя, значит! – Костяк едва ли не смеялся, так веселила его ситуация. – Рогозин, а твоя баба мне денег должна! Пятьдесят кусков.

Я в ужасе округлила глаза и схватилась за перила, намереваясь встать и закричать, что сумма значительно меньше. Но из горла не вырвалось ни единого звука.

– Ник, – послышался обманчиво спокойный голос дяди Димы. Но я все равно чувствовала, как его распирало от злости. – Наверх. Мультики включи.

Спустя мгновение по ступенькам кто–то начал подниматься, а я все так же мертвой хваткой цеплялась за железки, не шевелясь. Тело совершенно не слушалось, а сердце грозило вырваться из груди. Охранник Рогозина с фингалами под глазами и распухшим носом поднимался ко мне. Его пистолет был в кобуре. А сам он выглядел напряженным не меньше моего. Он кивком указал мне двигаться назад, но я зачем-то покачала головой. А как же Дима? Он останется один?

– И че, Рог, как решать будем? – спросил Костяк.

– Да как обычно, – был ему ответ. А спустя мгновение раздались два оглушающих выстрела. Я вскрикнула, с ужасом уставившись на охранника, а тот уже тащил меня за руки обратно в комнату.

– Нет, – завизжала я. – Стой! Там же Дима!

С первого этажа слышались крики, ругань и совсем неразборчивый зловещий голос Рогозина. Вскоре я не могла разобрать ничего.

– Тихо, тихо, – успокаивал охранник, запихивая меня в комнату. – Да все с ним будет хорошо.

Его слова хоть и успокоили меня немного (насколько вообще можно было успокоить), я все равно продолжала вырываться. Даже не представляя, что собиралась делать. Бежать к нему под огонь?

– Да успокойся, млин, – раздраженно прикрикнул охранник и швырнул меня на постель.  – Сиди тихо и не высовывайся.

Он послал мне предупреждающий, полный злобы взгляд и выплюнул:

– Катаклизм ходячий.

Ощущать под собой мягкость постели было хорошо, ибо ноги казались ватными. В своих мыслях я была храброй и отчаянной. На языке так и крутилась пара ласковых в адрес охранника, но на деле я буквально онемела.

– А как же...

– Да хорошо с ним все, – процедил мой надзиратель. Небось меня он считал главной причиной неприятностей его босса. Я и сама чувствовала себя так. Взглянув на меня как на букашку, которую можно было растоптать ботинком, он добавил:

– Я пойду туда, а ты сиди здесь. Не дай Бог опять получу из-за тебя по носу, сам приложу. Уяснила?

Я кивнула, будто все поняла. Но, по правде говоря, мысли не могли сложиться в кучу.

– А с ним правда все хорошо? – запоздало выкрикнула я уже в закрытую дверь.

Находиться в комнате и не знать, что происходит этажом ниже, было убийственно. Я пыталась прислушаться к каждому шороху, но почти в одночасье все стихло. Ожидание не просто сводило с ума, а доводило уровень мандража до предельной точки. И в момент, когда послышались стремительно приближающиеся шаги, уши заложило от гулко колотящегося сердца. Дверь в комнату распахнулась, я заорала, дернулась назад, запуталась ногой в одеяле и свалилась с кровати, на этот раз хорошенько приложившись головой.