- Не льсти себе, - ухмыляюсь. – Дверь заклинило.

Закладываю руки за голову и прикрываю глаза.

- Что значит «заклинило»?! Вы шутите? Мы же... мы задохнемся тут! Уже дышать нечем! И жарко!

- Чем больше ты будешь бухтеть, тем жарче станет. Успокойся и сядь. Вспомнят о нас и откроют дверь. С той стороны.

- А если не вспомнят?

Открываю глаза и натыкаюсь на ее испуганный взгляд.

- Значит никому мы и не нужны с тобой, - ухмыляюсь. – Сядь, Вероника. Не мельтеши. И так жарко.

- Вы страшный человек, - цедит она, не сводя с меня взгляда.

- Поверь, я столько раз слышал это в своей жизни, что ты меня сейчас вообще вот не удивила.

- Надеюсь, это наша последняя встреча, - так и стоит у двери. А потом начинает долбить по ней.

- Бесполезно, - смеюсь я, глядя на эти ее попытки. – Все в другом отсеке. Хотя... – приподнимаю бровь. – Вдруг у тебя получится выломать дверь из цельного дуба. Продолжай.

Девчонка недовольно фыркает, замахивается и... замирает.

Спасибо реакции, выработанной еще в юности при занятии боксом. В последний момент я успеваю подскочить к девчонке и не дать ей рухнуть на пол.

18. 18. Илья

Тонкое тело оказывается у меня на руках. Голова запрокинута. Вглядываюсь – вроде, не притворяется.

Ну, вот какого хера надо лезть во взрослую парилку?

Кладу девчонку на нижнюю полку и легонько бью по щекам. Голова мотается из стороны в сторону, но глаза так и закрыты. Ну, хотя бы дышит.

Иду к бочке с холодной водой и по пути пару раз кулаком сильно ударяю в дверь. Вдруг услышат?

Нет. Бесполезно. Пока нас не начнут искать, никто не услышит.

Окунаю ладонь в ковш и прикладываю девчонке ко лбу. Горячая! Блять, реально перегрелась. Дурочка.

Нащупываю пульс. Слабый.

Ну, сука, мне только этого не хватало. Ну, спасибо, сынок.

Единственное, что я знаю из способов оказания первой помощи, - массаж сердца и рот в рот.

Ну, что мне целовать девчонку сына?

Стою над ней, уперев руки в бока. Взгляд падает на какие-то железки на купальнике. Ну, точно дурочка. Кто такой купальник с побрекушками в парилку надевает?

Поддеваю железку пальцем – горяченная. Такая и ожог оставить может.

Пытаюсь оторвать побрекушку, чтобы не касалась кожи. Нихрена не получается. Только купальник развязывается от моих усилий.

Плевать.

Дергаю за тряпку и она легко снимается. Стараюсь не смотреть на грудь. Складываю ладони на левой половине и надавливаю. Три толчка и потом наклоняюсь и накрываю ее губы своим ртом. Наполняю ее воздухом. Отрываюсь и опять то же самое.

Я очень стараюсь, но нихрена не помогает. Девчонка, как лежала дохлой рыбой, так и лежит. Что делать дальше, не представляю. Мне и самому уже не по себе. Душно. Печка все еще парит.

Сажусь рядом с девчонкой и убираю с ее лица прилипшие волосы. Вздыхаю и опять делаю ей искусственное дыхание.

И, вот, когда я наклоняюсь над ней, чтобы в очередной раз вдохнуть в нее воздух, слышу, как скрипит дверь.

- Илюшенька! – это голос Жанны.

Сейчас я как никогда рад ее видеть.

- Ах! – восклицает она уже совсем рядом. – Илья! Что все это значит?!

Поворачиваюсь к ней. Стоит, подперев бока, и, нахмурившись, смотрит на меня.

- Что-что? Не видишь, что ли, девчонке плохо стало, - отвечаю грубо.

Подхватываю Веронику на руки и иду к выходу.

- Илья! – кричит Жанна требовательно и семенит за мной. – Ты же целовал ее! Илья!

- Не будь дурой! – рычу зло. Мне только этих разборок не хватало. – Плохо человеку! Я делал искусственное дыхание! Отвали, Жанна. Не до тебя!

- Тебе всегда не до меня, - бурчит и не отстает.

Я ногой пинаю двери и несу девчонку наверх.